Его Величество Альдо Первый Кавайный, Коварный и Неотразимый (с)))
Йес, я наконец-то дописал 12 главу))
12: ДУРНЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
Годфри толкнул дверь их спальни, ему не терпелось увидеть ее. Сегодня он весь день пробыл на королевской охоте, она осталась дома – обычное женское недомогание… признаться, он был слегка разочарован, он хотел от нее наследника и надеялся, что она уже беременна. Они занимались любовью почти каждую ночь. Он не дал этому разочарованию вкрасться в голос, прощаясь с ней утром и нежно целуя ее. В конце концов, это был лишь первый месяц их брака. У сэра Годфри будет еще много, много возможностей, которыми он не преминет воспользоваться.
На охоте он постоянно думал о ней, и это заставило его улыбнуться, вспомнив, как он так же мечтал о ней в Ирландии, когда она была еще далека и недосягаема. Женитьба на ней нисколько не умерила его пыла, Годфри усмехнулся и подумал, что ему посчастливилось быть одним из немногих рыцарей, влюбленных в свою жену. Но его несколько беспокоило ее состояние. В том, что она тоже любила его, у него не было сомнений – их ночи были достаточно красноречивым тому доказательством. Но огонь, горевший в ее глазах, так завораживавший его в ней… как будто потускнел. Она изо всех сил старалась не показывать ему этого, но иногда он замечал тоску в ее глазах. Придворный лекарь, которого он позвал к ней, беспокоясь о ее здоровье – это вызвало очередную вспышку ее ярости, она заявила, что может сама о себе позаботиться и ей не нужен английский врач-шарлатан – сказал, что ее здоровье в полном порядке, и, возможно, ей просто требуется время, чтобы привыкнуть к жизни в Лондоне. Впрочем, он так и не смог осмотреть ее как следует – на его щеке красовалась длинная царапина, и почтенный лекарь добавил, что единственной проблемой является вспыльчивый темперамент леди. Годфри не смог сдержать смеха и дал лекарю золотой за труды.
А привыкание Деирдре к жизни в Лондоне проходило не очень успешно. Годфри знал, что принцесса Изабелла невзлюбила новую придворную даму. Разумеется, это были происки старой ведьмы Элеоноры, которая имела большое влияние на молодую жену Джона, но от этого было не легче. Деирдре упорно отмалчивалась и уверяла мужа, что все было хорошо, но слухи ходили. По слухам Изабелла Глостерская избегала смотреть леди Гизборн в глаза, и делала рукой знак от дурного глаза в ее присутствии. Годфри пытался поговорить с Джоном, но Джон ненавидел все, что касалось его жены. Влияние его матери на Изабеллу было и его больной точкой, ведь это королева Элеонора устроила этот брак. Джон как-то жаловался Годфри, что Изабелла докладывает королеве даже то, как идут у них дела в постели – а дела шли не очень хорошо, принц говорил, что его супруга холодна как камень. Так или иначе, сэр Годфри нашел себя в мучительном положении, что никак здесь не может помочь своей жене. Он пытался окружить ее роскошью и комфортом, но ей, это, казалось, было безразлично. Только его любовь заставляла ее глаза снова блестеть… но наутро Годфри снова замечал в них грусть, и так было все чаще и чаще.
читать дальшеКогда он вошел в их покои, он увидел, что она сидит на постели неестественно прямо и смотрит в окно. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был уязвлен, что не услышал от нее даже слова приветствия.
- Деирдре? Как ты себя чувствуешь?
Она резко обернулась. По ее выражению Годфри понял, что она просто не слышала, как он вошел, так глубоко она была погружена в свои мысли. Ее покрасневшие глаза и припухшее лицо говорили о том, что она плакала. Годфри не мог выносить вида ее слез, это словно вышибало почву у него из-под ног. Он опустился рядом с ней на кровать и приобнял ее за плечи.
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Деирдре, тебя кто-то обидел в мое отсутствие?! – когда из гордой принцессы она превращалась в хрупкую и ранимую девочку, когда он видел боль в ее глазах, в нем словно все переворачивалось, он готов был на все, чтобы защитить ее, встать щитом между ней и тем, что причиняло ей боль.
Она подняла на него заплаканные глаза, показывая ему что-то, зажатое в руке. Письмо. Это было письмо. Скомканное, в расплывшихся чернилах…
- Это доставили, пока ты был на охоте… - ее голос охрип и с трудом слушался ее. – Мой отец… мой отец погиб. Кэтал стал верховным королем Тары…
Годфри крепче сжал ее в объятиях. Его глазам представился Рори О'Коннор – сильный воин, еще не старый, лишь седина посеребрила бороду… Он явно был в добром здравии, когда Годфри видел его в последний раз.
- Что с ним случилось? – тихо спросил он.
- Пущенная стрела. Смазанная ядом, - она судорожно вздохнула. У нее уже не осталось слез, судя по всему, она выплакала их все. Годфри почувствовал укол вины за то, что развлекался целый день на охоте с дворянами, в то время как она здесь безутешно оплакивала своего отца.
- Его поймали. Один из недобитых людей де Клера, разбойничавших по лесам… Кэтал умертвил его, - она продолжала, всхлипывая, сбивчивое дыхание мешало ей говорить. Годфри осторожно погладил ее руку, пытаясь успокоить, но она не заметила этого. – Отец умер не сразу… на следующий день.
- Если бы я была там… - она вновь устремила взгляд к окну, выходившему на запад. – Я бы могла его спасти. Очень возможно, я бы смогла остановить действие яда. Но меня не было рядом с ним. Он умер, а меня не было рядом с ним.
Годфри обнял ее, не зная, что сказать. Она положила голову ему на плечо, тихо всхлипывая без слез, и он, нежно гладя ее по спине, впервые задумался о том, что, возможно, было ошибкой привезти ее сюда, что, несмотря на все его старания, она несчастна здесь… что он сорвал прекрасный дикий цветок, так как тот пленил его своей красотой, но теперь цветок увядает и чахнет в неволе.
***
Комната была уставлена свечами, они мерцали во тьме и напоминали Люси о ее первой ночи с ним, о ее первом посвящении в его темные тайны. Большое зеркало отражало их танцующие огоньки, что создавало иллюзию, будто их вдвое больше. У Люси слегка кружилась голова от принятых средств, и ей казалось, что комната с горящими свечами слегка вращалась. Его не было дома сегодня вечером – он сказал, что должен отсутствовать по важным делам, и она не стала его расспрашивать. Она полностью доверяла ему. Но ей было слегка неуютно в первый раз остаться в доме ночью одной.
Люси опустилась в мягкое кресло перед зеркалом. Часы пробили полночь, и она поежилась. Вся эта жутковатая затея вызывала в ней дрожь, и она в который раз подумала, что, возможно, лучше просто уйти отсюда, как можно быстрее, закрыться в спальне и ожидать его прихода под одеялом. Но ей хотелось доказать ему, что она тоже на что-то способна. Рассказать ему утром, что она сделала в его отсутствие – даже если этот эксперимент окончится ничем – и увидеть проблеск удивления и восхищения в его глазах. Ведь он всегда поощрял ее интерес к оккультным наукам… Прочитав несколько работ по спиритизму, она заинтересовалась идеей общения с духами мертвых. Они с Генри пробовали это… но вызвали что-то темное, бесформенное, источающее своим присутствием холод и угрозу, что так сильно испугало Люси, что она отвернулась и прижалась лицом к плечу Блэквуда… когда она осмелилась вновь обернуться, в комнате уже ничего не было.
Люси думала о том, чтобы вызвать дух своей матери. Она практически не знала ее, и с шести лет, когда леди Джейн умерла, мечтала о том, чтобы снова увидеть ее, поговорить с ней, поделиться с ней своими секретами… Но эта идея почему-то натыкалась на холодную стену сопротивления в ней самой. Вместо этого она решила вызвать ее дух. За последнее время Люси столько думала о ней, что она стала родной и близкой. Люси ощущала ее почти сестрой.
Из темного зеркала на Люси глядело ее собственное бледное лицо. Зрачки были расширены, взгляд лихорадочно блестел – она подумала, что Генри будет недоволен, ведь он говорил ей соблюдать умеренность в дозах. Курительницы наполняли комнату тяжелым, но необыкновенно приятным и душистым запахом, Люси бросила на них еще горсть. Неотрывно глядя в зеркало и отбросив со лба мокрую прядь волос, Люси начала читать заклинания, которым он научил ее, губы плохо слушались ее.
Пламя свечей колыхалось, но ничего не происходило. В зеркале Люси видела лишь свое отражение, смутное и плохо различимое из-за темноты и неверного колеблющегося света свечей.
- Приди ко мне… я хочу тебя увидеть, - тихо прошептала она одними губами.
Дрожащими пальцами Люси дотронулась до поверхности зеркала. Темное стекло показалось ей очень холодным, по нему как будто пробежала рябь. Донесшийся сквозняком порыв воздуха наклонил пламя свечей, заставил огоньки яростно танцевать, задул некоторые из них. Внезапно отражение в зеркале исказилось, рябь стала сильнее, по нему как будто пробежала волна. Люси напряженно вглядывалась в колыхающуюся тьму по ту сторону рамы. Из нее стали проступать очертания. Люси вновь увидела свое отражение, но это отражение разительно отличалось от нее самой. Черты лица девушки в зеркале были очень похожи на Люси, но ее темные волосы были гораздо длиннее, они спускались мягкими змеистыми волнами по ее плечам до пояса. Она была богато одета, но это была одежда давно забытой эпохи, эпохи рыцарей и прекрасных дам, ее платье из древности средних веков было расшито золотом, кольца золотого пояса тонкой и искусной работы сомкнулись на талии. Люси смотрела на нее в застывшем оцепенении, не в силах вымолвить ни слова… А губы принцессы по ту сторону зеркала в полутьме улыбнулись ей.
***
Деирдре была сама не своя всю следующую неделю. Мужественное и суровое, но иногда озаряющееся такой добротой лицо отца постоянно стояло у нее перед глазами. Она не могла поверить, что его больше нет. Она никогда не была так близка с ним, как с Кэталом – и все же, от его потери мир словно померк. Деирдре пыталась представить, каким верховным королем будет для Ирландии ее брат, и не могла – Кэтал был, несомненно, доблестным и отважным воином, но он также был очень юн и, бывало, безрассуден. Она с грустью думала о том, что в Таре, должно быть, теперь стало очень одиноко, с тех пор как она покинула ее, а теперь ушел и отец. Ее брат оказался теперь совсем один, с взваленной на слишком юные плечи ответственностью вдобавок к горю, и ей хотелось обнять его, как прежде, но их разделяло холодное и безразличное к их судьбам море.
Эти мысли занимали ее всю, и поэтому она вовсе не слышала замечаний принцессы Изабеллы Глостерской, которой Деирдре и другие придворные дамы помогали укладывать волосы.
- Вы что, оглохли, леди Гизборн?! – принцесса визгливо повысила голос. – Это совсем не те ленты, которые я приказала вам взять.
- Простите меня, ваше высочество, - ровным голосом сказала Деирдре, наклоняясь за нужными Изабелле лентами.
- Милочка… я понимаю, что вы скорбите сейчас, - тон жены принца Джона чуть смягчился. – Я думаю, что вы слишком замыкаетесь в себе… общение с нами пойдет вам на пользу, если только вы будете чуть более внимательны. К тому же, траур вам очень к лицу.
Другие дамы хихикнули. Рука Деирдре судорожно сжалась, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и задела горшочек с притираниями принцессы. Он перевернулся, заливая новое платье Изабеллы густой темной жидкостью с пахучим ароматом.
Принцесса взвизгнула и вскочила, оттолкнув придворных дам.
- Неуклюжая корова! Ты испортила мое новое платье из Франции! – закричала Изабелла, ее белая пухлая рука взметнулась в воздух и отвесила Деирдре звонкую пощечину.
В комнате стало тихо. Одна из дам Изабеллы зажала изумленный вздох рукой, все замерли и с нескрываемым любопытством смотрели на принцессу и леди Гизборн, всем хотелось знать, что же будет дальше. Деирдре поднесла руку к горящей щеке, очень медленно. Ее темные, чуть прищуренные глаза неотрывно смотрели на принцессу. Изабелла отвела взгляд.
- Прошу простить меня, ваше высочество… - медленно проговорила ирландка. – Я сожалею, что моя неловкость оскорбила и расстроила вас.
- Меня все ненавидят здесь! Все! – истерично вскрикнула Изабелла. – Вы позволяете себе такое обращение со мной, так как знаете, что мой муж пренебрегает мной! – с этими словами принцесса разрыдалась и выбежала из комнаты.
Женщины растерянно зашептались, переводя взгляд с силой захлопнутой Изабеллой двери на леди Гизборн. Деирдре все так же продолжала стоять, застывшая, как каменная статуя.
***
В этот вечер она отозвала всех слуг прочь. Закрыла дверь, задернула занавес на окне. Ей не должны были помешать. Деирдре казалось, что щека все еще горела. Казалось, что пощечина оставила клеймо унижения на всем ее существе. Эта пухлая белотелая англичанка словно вываляла ее в грязи, перед всеми. Что ж, настало время показать им, кто она такая. Довольно она терпела. Она – Деирдре О'Коннор, наследница древнего рода верховных королей Ирландии, и в ней течет Кровь Дракона, и никто не смеет унижать ее.
- Скоро твой муж начнет презирать тебя еще больше, Изабелла… - прошептала Деирдре Гизборн, и улыбка тронула ее губы.
Она распустила волосы. Зажгла свечи, расставила их в нужном порядке. Достала из-под кровати тяжелый кованый ларец с травами и снадобьями, бросила горсть трав в камин, отчего комнату почти тут же заволокло едким дымом, от которого у нее начали слезиться глаза. Они лежали на дне ее ларца, уже сделанные, она сплела их после всех полученных от них унижений, когда Годфри не было дома. До сих пор она не решалась использовать их, несмотря на все их насмешки и издевки, но то, что случилось сегодня, было последней каплей. Чаша ее терпения была переполнена. Сегодня они отплатят ей сполна.
Маленькие фигурки, сделанные из соломы, воска и глины. Первые буквы их имен были начертаны на их лбах – большие “I” и “E”. У фигурки с буквой “E” над инициалом была грубо вырезана корона. Они обе были завернуты в кусочки дорогой ткани, темно-красный бархат для фигурки “I”, кусок роскошной материи от старого выброшенного платья… для другой фигурки – обрывок синей с золотом парчи, которую так любила носить королева Элеонора.
Деирдре взяла небольшой серебряный кинжал и с легким нажимом провела острым лезвием по ладони. На белой коже выступила алая полоса. Деирдре сжала кулак, а из ее руки на фигурки закапали крупные капли крови. Она неотрывно смотрела на них, собрав в этот кулак всю свою ненависть и всю свою боль, и ее губы шевелились в беззвучных заклинаниях на известном здесь только ей языке.
Она взяла две тонкие длинные иглы. Накалила их на пламени свечи, не переставая читать заклинания, обмакнула в темную жидкость одного из своих пузырьков. Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот. Потом Деирдре подняла со стола другую фигурку. Позволила отблескам пламени немного поиграть на ней, вспоминая величественную осанку, старое лицо и проницательные глаза, все издевки и унижения. Она взяла другую иглу, немного подумала – и вонзила иглу в сердце королевы Элеоноры. Вокруг воткнутых игл на фигурках расползались темные пятна крови.
***
Годфри удивился тому, что дверь заперта на ключ. Деирдре никогда раньше не запиралась. Впрочем, в последнее время она была так подавлена смертью отца, что, возможно, ей хотелось, чтобы ее никто не беспокоил. Как у хозяина дома, у него были ключи от всех помещений, он больше никому не доверял. Отпирая тяжелую дубовую дверь, ему показалось, что его нос почувствовал какой-то странный удушливый запах. И его вновь кольнуло то ставшее уже знакомым тревожное чувство, которое в последнее время пробуждалось в нем, когда он думал о жене.
Распахнув дверь, он понял, что запах ему не показался. Комнату наполняли клубы удушливого дыма. Она сидела за столом с распущенными по плечам волосами и была так поглощена своим занятием, что даже не обернулась, когда он вошел. Прикрывая глаза от идущего из камина едкого дыма – какого дьявола здесь происходит?! – он приблизился к ней. Когда он увидел, что она делает, его сковал ледяной ужас. Годфри мало понимал в колдовстве и тому подобном, но то, что он увидел, оставляло мало сомнений в смысле происходящего. Он узнал синюю с золотом парчу. Увидел начерченную корону. Ему хватило одного взгляда, чтобы все понять – и точно так же хватило бы любому другому. На миг ему снова представился костер и она в одной рубахе, привязанная к деревянному столбу.
Он грубо схватил ее за плечо и рывком развернул к себе.
- Что ты делаешь?! – его голос дрожал от ярости, но он не позволял себе повышать его из опасения, что их услышит прислуга. Ее темные глаза с вызовом смотрели на него, ничего не отрицая. – Черт возьми, да ты хоть понимаешь, чем это грозит?!
- Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Он был готов придушить ее. Он рывком поднял ее со стула и встряхнул за плечи. Ему хотелось стереть с ее лица это выражение спокойной непоколебимой решимости, он еле сдерживался, чтобы не ударить ее.
- Ты понимаешь, что с тобой за это сделают, глупая девчонка?! Под какую угрозу ты ставишь нас вот этим, своим глупым безрассудством и этими играми в колдовство?! Здесь Англия, а не Ирландия, Деирдре!
- Я знаю, - глухо сказала она, отворачиваясь.
Годфри схватил фигурки, могущие принести ужасную смерть им обоим, и сделал шаг к камину, чтобы бросить их в огонь. Но она оказалась быстрее его – проворная, как дикая кошка, она встала между ним и камином, раскинув руки, загораживая огонь своим телом.
- Нет! Не смей! Сначала тебе придется убить меня! – крикнула она. – Или я все равно найду способ отомстить им, клянусь тебе, Годфри!
- Замолчи, - прорычал он. Он бросил фигурки в ларец, захлопнув его крышку, и отшвырнул Деирдре на кровать. – Что за ядовитый дым ты сюда напустила, чертова ведьма?! – он закашлялся.
Она попыталась подняться, но он придавил ее к кровати своим телом и зажал ей рот.
- Никогда больше не делай этого, Деирдре, - прошипел он. – Никогда, ты слышишь меня?!
Ее глаза сверкали, как молнии. Она укусила его за палец, и он вынужден был отдернуть руку, чертыхаясь.
- А то что?! – она с вызовом смотрела ему в глаза. – Ты ударишь меня? Давай, ударь меня, муж мой!
- Не провоцируй меня, Деирдре… - его голос был хриплым. – Я сошлю тебя в свой загородный замок и запру в своих покоях, и ты проведешь остаток своих дней в заточении! Твое дело – заниматься вышиванием и рожать мне детей!
- Пусти меня! – она пыталась вырваться из-под него, но он был слишком тяжелым и сильным. – Если ты хотел себе безмозглую куклу, мог взять себе в жены англичанку, как Изабелла!
- Нет… - прошептал он, проводя рукой по ее лицу. Она опять укусила его, но он не обратил на это внимания. Она была яростным диким зверьком, которого он тщетно надеялся приручить – сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо еще обнаружит в ней этот дьявольский огонь и попробует уничтожить ее? Острый прилив потребности защитить ее во что бы то ни стало, пусть даже от нее самой, смешался с внезапно нахлынувшим на него желанием. – Мне не нужна другая жена, кроме тебя…
- Я сказала, пусти меня! – закричала она, отталкивая его руку, легшую ей на грудь. – Я не хочу сейчас!
- Разве ты не понимаешь, что я хочу всего лишь защитить тебя? Ты сумасшедшая… и сводишь с ума меня, - хрипло проговорил Годфри, придавливая ее руки к постели. – Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться! – он разорвал платье на ее груди.
Она брыкалась и отбивалась, но он был сильнее. Он силой раздвинул ее ноги – получив при этом больный удар коленом в живот, но ему было все равно, он хотел подчинить ее себе, показать ей, кто главный в этом доме и в его жизни. Когда он грубо вошел в нее, она вскрикнула от боли. Овладевая ей, он стал целовать ее, несмотря на то, что она кусалась и царапалась. На ее глаза навернулись слезы – но, тем не менее, он увидел, что ее зрачки расширились, и ощущал, что ее тело реагирует на его страсть. Когда он достиг пика наслаждения и излился в нее, он, все еще внутри нее и придавливая ее к кровати своей тяжестью, почувствовал, как она бессильно обмякла в его объятьях. Он осторожно вышел из нее и сел на кровати. Ее темные волосы разметались по подушке, она все так же лежала на постели, даже не сделав попытки прикрыть себя и опустить задранные юбки, он видел ее белые ноги и бедра и темные, с золотистой рыжиной, завитки волос между ними.
- Должно быть, ты ненавидишь меня… - он тяжело перевел дыхание, отвернувшись. – Деирдре… если ты несчастна здесь, со мной, я могу посадить тебя на корабль и отправить тебя в твою родную Ирландию. Клянусь тебе, я не буду настаивать на своем супружеском праве и дам тебе золота весом с тебя.
Она ответила не сразу, и это мучительно кольнуло его в сердце. Для него была невыносима мысль о том, чтобы потерять ее, но он не мог видеть эту боль в ее глазах. Ее юбки зашелестели, и она обняла его со спины, положив голову ему на плечо. Едкий дым, наполнявший комнату, почти рассеялся, но в глазах у него все равно щипало.
- Нет… Я не ненавижу тебя, Годфри, - тихо сказала она. – И я никуда не уеду от тебя. Ты прав, я твоя жена… Но я ненавижу их… И ты не можешь приказать мне изменить это.
- Я этого и не прошу, - он повернулся к ней, притягивая ее к себе и гладя во волосам. – Просто… я не прощу себе, если что-то случится с тобой. Самый большой страх в своей жизни… я испытал тогда, когда ты была на волоске от смерти.
- Тогда защищай меня, мой рыцарь… - прошептала она, прижавшись к его щеке. Ее разорванное платье открывало ее грудь, он чувствовал ее нежную кожу под своими пальцами.
- Конечно, моя любимая принцесса. Я всегда буду защищать тебя. Хотя это будет нелегко, - Годфри усмехнулся, целуя ее лицо и губы.
***
Люси с трудом открыла глаза, медленно просыпаясь. Утреннее солнце уже светило сквозь шторы. Еще не проснувшись окончательно, она потянулась к подушке Генри, и с разочарованием поняла, что его опять нет рядом. В комнате кто-то был, но прищурившись, она увидела, что это всего лишь Дженни, принесшая поднос с утренним кофе. Часы на прикроватном столике показывали почти полдень. Ужас, неужели она проспала так долго?! Она смутно вспомнила, что ей опять снилась ирландская принцесса. С тех пор, как Люси тогда вызвала дух Деирдре О'Коннор в зеркале – впрочем, она сама не могла отчетливо сказать, что же именно она видела тогда в зеркале – она стала чувствовать особенную, почти родственную близость леди Деирдре. Люси восхищалась ей и втайне мечтала быть чуть-чуть похожей на нее. По ее собственному мнению, ей не хватало смелости, и она слишком чувствительно реагировала на самые, казалось бы, пустячные вещи.
Как вчера, например. Вчера она испытала сильное потрясение при полном отсутствии на то веских оснований – быть может, поэтому она так долго спала сегодня. Генри взял ее в своей карете на прогулку по городу, он показывал ей Тауэр, древнюю норманнскую крепость, которую построил когда-то его предок – Вильгельм Завоеватель – и управлял из нее Лондоном, резиденцию средневековых королей и место заточения знаменитых узников. Тауэр очень понравился Люси, она любила места, дышащие стариной. Иногда ей казалось, что в местах, подобных этому, она слышит голоса давно ушедших людей… Люси смотрела на стены Тауэра и думала о том, что именно в этих стенах бывали Деирдре и сэр Годфри, когда Тауэр был королевским замком. Она была в превосходном настроении и самочувствии, и никак не ожидала, что прогулка завершится так, как она завершилась.
Когда они выходили из Тауэра, Генри показал ей громаду строящегося Тауэрского моста, грандиозное сооружение, претендующее на то, чтобы стать новым символом Лондона, первое сочетание разводного и подвесного мостов. Когда Люси посмотрела на строящийся скелет этой огромной конструкции, ей внезапно сделалось дурно. На нее вдруг накатила волна липкого, необъяснимого ужаса, ей показалось, что небо заволокли темные тучи, и у нее подкосились ноги. Генри успел поддержать ее и усадил в карету, дав ей понюхать какие-то соли, от которых она немного пришла в себя. Он обеспокоено смотрел на нее, правда, пошутив, что ему тоже не по вкусу современная архитектура. Ее муж нежно обнимал ее, но Люси еще долго не покидало то чувство внезапного липкого холода, и только дома, когда он уложил ее в горячую ванну, и, присоединившись к ней, занялся с ней любовью в теплой воде, она смогла забыть о неприятном происшествии.
Сейчас Дженни, увидев, что хозяйка наконец-то проснулась, широко улыбнулась и поставила поднос с утренним кофе на прикроватный столик.
- Bonne matinée, madame! Comment ça va?
Люси приподнялась на кровати и протерла глаза. Ей показалось, что она все еще спит. Дженни говорила на французском – языке, который она никогда в жизни не знала. Во французском произношении Дженни слышалась сильная примесь кокни.
- Merci, très bien... – растерянно пробормотала Люси, вспоминая свои собственные скудные познания во французском языке.
Дженни просияла, всплеснув руками, и уселась на край кровати рядом с Люси.
- Мисс Люси, правда, у меня хорошо получается? – глаза ирландки горели победоносным огнем.
- Да… - Люси отвела глаза, не желая неверно выбранным словом погасить внезапно вспыхнувший интерес своей горничной к иностранным языкам. – С чего ты решила учить французский, Дженни?
- Вот, - миссис Фитц-Брайан торжествующе достала из-под шали, как ловкий фокусник, потрепанную книжицу и протянула ее Люси. Люси увидела, что это французский разговорник.
- Вот увидите, мисс Люси, очень скоро я заговорю как настоящая парижанка! – зашептала Дженни, доверительно наклоняясь к госпоже, и Люси поняла, что Дженни уже успела за утро приложиться к рюмке.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - сказала Люси с улыбкой. – Но зачем же тебе это понадобилось?
Дженни хитро улыбнулась.
- Я точно знаю, мисс Люси – он это оценит.
- Он? Кто он? – но тут Люси осенило прозрение. В их доме был один человек, который хорошо говорил только по-французски. И этим человеком был Дрэзер.
- Он такой сильный и большой мужчина, мисс Люси… - Дженни восхищенно вздохнула. – И каждый раз, когда я смотрю на него… я поневоле задумываюсь о том, что такой большой мужчина должен быть велик во всем… ну вы же меня понимаете, мисс Люси? – Дженни понизила голос и заговорщически подмигнула.
Люси одновременно рассмеялась и покраснела. Дженни и Дрэзер… более колоритной пары нельзя было себе представить. Сейчас, когда она подумала об этом, она поняла, что Дрэзер давно посматривал на рыжеволосую ирландку.
- Надеюсь, твой французский monsieur… уделяет тебе знаки внимания? – спросила леди Блэквуд, смеясь.
- А то! – кивнула Дженни. – Вот вчера, когда вы с милордом поехали кататься по городу, мы с ним были на рынке… он был таким галантным, все донес, да еще и купил мне цветок! Дрэзер – ну просто идеальный джентльмен…
- Что ж, надеюсь, у твоего идеального джентльмена честные намерения, - Люси шутливо погрозила Дженни пальцем. – Ты же знаешь, мой муж придерживается очень строгих правил… До сих пор не могу забыть, что случилось с той бедной горничной, Грейс.
Ирландка хмыкнула.
- Ну, я-то не Грейс и смогу дать отпор даже вашему лорду, мисс Люси! Потом, вряд ли он будет беспокоиться из-за моей репутации, я женщина бывалая, - Дженни громко засмеялась, и Люси подумала о том, что, может быть, сегодня стоит запереть буфет. – А он-то все больше о девственницах заботится…
Эти слова неприятно покоробили Люси. Конечно, когда-то ее невинность вызвала в Генри интерес… это было нужно ему для ритуала, и вдобавок, как она подозревала, волновало его. Но с тех пор она уже давно стала его женой и познала любовь, он даже иногда заставлял ее чувствовать себя порочной. Люси искренне надеялась, что лорд Блэквуд не заботится больше ни о каких других девственницах.
Впрочем, она скоро забыла об этом. Завязывающаяся любовная история между Дженни и Дрэзером крайне занимала ее, для Люси Дженни всегда была практически членом семьи, и она была бы очень рада, если бы ирландка нашла свое счастье. За завтраком Люси уже начала продумывать их свадьбу.
Позже, в радостном настроении она спустилась в библиотеку. Ей передали, что сэр Генри уехал с утра по делам, и она собиралась немного почитать в уединении. Кресло у камина еще хранило тепло его тела. Она уютно устроилась в кресле, прижавшись плечом к кожаной обивке, еще хранившей запах его духов. Люси почувствовала необычайный прилив нежности и любви к нему, ей хотелось окружить его теплом и вниманием, сделать так, чтобы он никогда ни в чем не нуждался… Она встала с кресла, решив не читать в библиотеке, а пойти на кухню и распорядиться насчет его любимых блюд… как вдруг ее внимание привлек сложенный листок бумаги, валяющийся на полу. Она машинально подняла его и развернула.
Это было письмо – или скорее даже, коротенькая записка. Она была написана мелким изящным женским почерком. Записка гласила:
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
У Люси потемнело в глазах, казалось, все вокруг закружилось. Она оперлась о спинку кресла, чтобы не упасть, и еще раз пробежала глазами письмо. Затем Люси опустилась в кресло, бледная как мел, сжимая записку в пальцах, Ей показалось, что мир сковало холодом.
12: ДУРНЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
Годфри толкнул дверь их спальни, ему не терпелось увидеть ее. Сегодня он весь день пробыл на королевской охоте, она осталась дома – обычное женское недомогание… признаться, он был слегка разочарован, он хотел от нее наследника и надеялся, что она уже беременна. Они занимались любовью почти каждую ночь. Он не дал этому разочарованию вкрасться в голос, прощаясь с ней утром и нежно целуя ее. В конце концов, это был лишь первый месяц их брака. У сэра Годфри будет еще много, много возможностей, которыми он не преминет воспользоваться.
На охоте он постоянно думал о ней, и это заставило его улыбнуться, вспомнив, как он так же мечтал о ней в Ирландии, когда она была еще далека и недосягаема. Женитьба на ней нисколько не умерила его пыла, Годфри усмехнулся и подумал, что ему посчастливилось быть одним из немногих рыцарей, влюбленных в свою жену. Но его несколько беспокоило ее состояние. В том, что она тоже любила его, у него не было сомнений – их ночи были достаточно красноречивым тому доказательством. Но огонь, горевший в ее глазах, так завораживавший его в ней… как будто потускнел. Она изо всех сил старалась не показывать ему этого, но иногда он замечал тоску в ее глазах. Придворный лекарь, которого он позвал к ней, беспокоясь о ее здоровье – это вызвало очередную вспышку ее ярости, она заявила, что может сама о себе позаботиться и ей не нужен английский врач-шарлатан – сказал, что ее здоровье в полном порядке, и, возможно, ей просто требуется время, чтобы привыкнуть к жизни в Лондоне. Впрочем, он так и не смог осмотреть ее как следует – на его щеке красовалась длинная царапина, и почтенный лекарь добавил, что единственной проблемой является вспыльчивый темперамент леди. Годфри не смог сдержать смеха и дал лекарю золотой за труды.
А привыкание Деирдре к жизни в Лондоне проходило не очень успешно. Годфри знал, что принцесса Изабелла невзлюбила новую придворную даму. Разумеется, это были происки старой ведьмы Элеоноры, которая имела большое влияние на молодую жену Джона, но от этого было не легче. Деирдре упорно отмалчивалась и уверяла мужа, что все было хорошо, но слухи ходили. По слухам Изабелла Глостерская избегала смотреть леди Гизборн в глаза, и делала рукой знак от дурного глаза в ее присутствии. Годфри пытался поговорить с Джоном, но Джон ненавидел все, что касалось его жены. Влияние его матери на Изабеллу было и его больной точкой, ведь это королева Элеонора устроила этот брак. Джон как-то жаловался Годфри, что Изабелла докладывает королеве даже то, как идут у них дела в постели – а дела шли не очень хорошо, принц говорил, что его супруга холодна как камень. Так или иначе, сэр Годфри нашел себя в мучительном положении, что никак здесь не может помочь своей жене. Он пытался окружить ее роскошью и комфортом, но ей, это, казалось, было безразлично. Только его любовь заставляла ее глаза снова блестеть… но наутро Годфри снова замечал в них грусть, и так было все чаще и чаще.
читать дальшеКогда он вошел в их покои, он увидел, что она сидит на постели неестественно прямо и смотрит в окно. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был уязвлен, что не услышал от нее даже слова приветствия.
- Деирдре? Как ты себя чувствуешь?
Она резко обернулась. По ее выражению Годфри понял, что она просто не слышала, как он вошел, так глубоко она была погружена в свои мысли. Ее покрасневшие глаза и припухшее лицо говорили о том, что она плакала. Годфри не мог выносить вида ее слез, это словно вышибало почву у него из-под ног. Он опустился рядом с ней на кровать и приобнял ее за плечи.
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Деирдре, тебя кто-то обидел в мое отсутствие?! – когда из гордой принцессы она превращалась в хрупкую и ранимую девочку, когда он видел боль в ее глазах, в нем словно все переворачивалось, он готов был на все, чтобы защитить ее, встать щитом между ней и тем, что причиняло ей боль.
Она подняла на него заплаканные глаза, показывая ему что-то, зажатое в руке. Письмо. Это было письмо. Скомканное, в расплывшихся чернилах…
- Это доставили, пока ты был на охоте… - ее голос охрип и с трудом слушался ее. – Мой отец… мой отец погиб. Кэтал стал верховным королем Тары…
Годфри крепче сжал ее в объятиях. Его глазам представился Рори О'Коннор – сильный воин, еще не старый, лишь седина посеребрила бороду… Он явно был в добром здравии, когда Годфри видел его в последний раз.
- Что с ним случилось? – тихо спросил он.
- Пущенная стрела. Смазанная ядом, - она судорожно вздохнула. У нее уже не осталось слез, судя по всему, она выплакала их все. Годфри почувствовал укол вины за то, что развлекался целый день на охоте с дворянами, в то время как она здесь безутешно оплакивала своего отца.
- Его поймали. Один из недобитых людей де Клера, разбойничавших по лесам… Кэтал умертвил его, - она продолжала, всхлипывая, сбивчивое дыхание мешало ей говорить. Годфри осторожно погладил ее руку, пытаясь успокоить, но она не заметила этого. – Отец умер не сразу… на следующий день.
- Если бы я была там… - она вновь устремила взгляд к окну, выходившему на запад. – Я бы могла его спасти. Очень возможно, я бы смогла остановить действие яда. Но меня не было рядом с ним. Он умер, а меня не было рядом с ним.
Годфри обнял ее, не зная, что сказать. Она положила голову ему на плечо, тихо всхлипывая без слез, и он, нежно гладя ее по спине, впервые задумался о том, что, возможно, было ошибкой привезти ее сюда, что, несмотря на все его старания, она несчастна здесь… что он сорвал прекрасный дикий цветок, так как тот пленил его своей красотой, но теперь цветок увядает и чахнет в неволе.
***
Комната была уставлена свечами, они мерцали во тьме и напоминали Люси о ее первой ночи с ним, о ее первом посвящении в его темные тайны. Большое зеркало отражало их танцующие огоньки, что создавало иллюзию, будто их вдвое больше. У Люси слегка кружилась голова от принятых средств, и ей казалось, что комната с горящими свечами слегка вращалась. Его не было дома сегодня вечером – он сказал, что должен отсутствовать по важным делам, и она не стала его расспрашивать. Она полностью доверяла ему. Но ей было слегка неуютно в первый раз остаться в доме ночью одной.
Люси опустилась в мягкое кресло перед зеркалом. Часы пробили полночь, и она поежилась. Вся эта жутковатая затея вызывала в ней дрожь, и она в который раз подумала, что, возможно, лучше просто уйти отсюда, как можно быстрее, закрыться в спальне и ожидать его прихода под одеялом. Но ей хотелось доказать ему, что она тоже на что-то способна. Рассказать ему утром, что она сделала в его отсутствие – даже если этот эксперимент окончится ничем – и увидеть проблеск удивления и восхищения в его глазах. Ведь он всегда поощрял ее интерес к оккультным наукам… Прочитав несколько работ по спиритизму, она заинтересовалась идеей общения с духами мертвых. Они с Генри пробовали это… но вызвали что-то темное, бесформенное, источающее своим присутствием холод и угрозу, что так сильно испугало Люси, что она отвернулась и прижалась лицом к плечу Блэквуда… когда она осмелилась вновь обернуться, в комнате уже ничего не было.
Люси думала о том, чтобы вызвать дух своей матери. Она практически не знала ее, и с шести лет, когда леди Джейн умерла, мечтала о том, чтобы снова увидеть ее, поговорить с ней, поделиться с ней своими секретами… Но эта идея почему-то натыкалась на холодную стену сопротивления в ней самой. Вместо этого она решила вызвать ее дух. За последнее время Люси столько думала о ней, что она стала родной и близкой. Люси ощущала ее почти сестрой.
Из темного зеркала на Люси глядело ее собственное бледное лицо. Зрачки были расширены, взгляд лихорадочно блестел – она подумала, что Генри будет недоволен, ведь он говорил ей соблюдать умеренность в дозах. Курительницы наполняли комнату тяжелым, но необыкновенно приятным и душистым запахом, Люси бросила на них еще горсть. Неотрывно глядя в зеркало и отбросив со лба мокрую прядь волос, Люси начала читать заклинания, которым он научил ее, губы плохо слушались ее.
Пламя свечей колыхалось, но ничего не происходило. В зеркале Люси видела лишь свое отражение, смутное и плохо различимое из-за темноты и неверного колеблющегося света свечей.
- Приди ко мне… я хочу тебя увидеть, - тихо прошептала она одними губами.
Дрожащими пальцами Люси дотронулась до поверхности зеркала. Темное стекло показалось ей очень холодным, по нему как будто пробежала рябь. Донесшийся сквозняком порыв воздуха наклонил пламя свечей, заставил огоньки яростно танцевать, задул некоторые из них. Внезапно отражение в зеркале исказилось, рябь стала сильнее, по нему как будто пробежала волна. Люси напряженно вглядывалась в колыхающуюся тьму по ту сторону рамы. Из нее стали проступать очертания. Люси вновь увидела свое отражение, но это отражение разительно отличалось от нее самой. Черты лица девушки в зеркале были очень похожи на Люси, но ее темные волосы были гораздо длиннее, они спускались мягкими змеистыми волнами по ее плечам до пояса. Она была богато одета, но это была одежда давно забытой эпохи, эпохи рыцарей и прекрасных дам, ее платье из древности средних веков было расшито золотом, кольца золотого пояса тонкой и искусной работы сомкнулись на талии. Люси смотрела на нее в застывшем оцепенении, не в силах вымолвить ни слова… А губы принцессы по ту сторону зеркала в полутьме улыбнулись ей.
***
Деирдре была сама не своя всю следующую неделю. Мужественное и суровое, но иногда озаряющееся такой добротой лицо отца постоянно стояло у нее перед глазами. Она не могла поверить, что его больше нет. Она никогда не была так близка с ним, как с Кэталом – и все же, от его потери мир словно померк. Деирдре пыталась представить, каким верховным королем будет для Ирландии ее брат, и не могла – Кэтал был, несомненно, доблестным и отважным воином, но он также был очень юн и, бывало, безрассуден. Она с грустью думала о том, что в Таре, должно быть, теперь стало очень одиноко, с тех пор как она покинула ее, а теперь ушел и отец. Ее брат оказался теперь совсем один, с взваленной на слишком юные плечи ответственностью вдобавок к горю, и ей хотелось обнять его, как прежде, но их разделяло холодное и безразличное к их судьбам море.
Эти мысли занимали ее всю, и поэтому она вовсе не слышала замечаний принцессы Изабеллы Глостерской, которой Деирдре и другие придворные дамы помогали укладывать волосы.
- Вы что, оглохли, леди Гизборн?! – принцесса визгливо повысила голос. – Это совсем не те ленты, которые я приказала вам взять.
- Простите меня, ваше высочество, - ровным голосом сказала Деирдре, наклоняясь за нужными Изабелле лентами.
- Милочка… я понимаю, что вы скорбите сейчас, - тон жены принца Джона чуть смягчился. – Я думаю, что вы слишком замыкаетесь в себе… общение с нами пойдет вам на пользу, если только вы будете чуть более внимательны. К тому же, траур вам очень к лицу.
Другие дамы хихикнули. Рука Деирдре судорожно сжалась, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и задела горшочек с притираниями принцессы. Он перевернулся, заливая новое платье Изабеллы густой темной жидкостью с пахучим ароматом.
Принцесса взвизгнула и вскочила, оттолкнув придворных дам.
- Неуклюжая корова! Ты испортила мое новое платье из Франции! – закричала Изабелла, ее белая пухлая рука взметнулась в воздух и отвесила Деирдре звонкую пощечину.
В комнате стало тихо. Одна из дам Изабеллы зажала изумленный вздох рукой, все замерли и с нескрываемым любопытством смотрели на принцессу и леди Гизборн, всем хотелось знать, что же будет дальше. Деирдре поднесла руку к горящей щеке, очень медленно. Ее темные, чуть прищуренные глаза неотрывно смотрели на принцессу. Изабелла отвела взгляд.
- Прошу простить меня, ваше высочество… - медленно проговорила ирландка. – Я сожалею, что моя неловкость оскорбила и расстроила вас.
- Меня все ненавидят здесь! Все! – истерично вскрикнула Изабелла. – Вы позволяете себе такое обращение со мной, так как знаете, что мой муж пренебрегает мной! – с этими словами принцесса разрыдалась и выбежала из комнаты.
Женщины растерянно зашептались, переводя взгляд с силой захлопнутой Изабеллой двери на леди Гизборн. Деирдре все так же продолжала стоять, застывшая, как каменная статуя.
***
В этот вечер она отозвала всех слуг прочь. Закрыла дверь, задернула занавес на окне. Ей не должны были помешать. Деирдре казалось, что щека все еще горела. Казалось, что пощечина оставила клеймо унижения на всем ее существе. Эта пухлая белотелая англичанка словно вываляла ее в грязи, перед всеми. Что ж, настало время показать им, кто она такая. Довольно она терпела. Она – Деирдре О'Коннор, наследница древнего рода верховных королей Ирландии, и в ней течет Кровь Дракона, и никто не смеет унижать ее.
- Скоро твой муж начнет презирать тебя еще больше, Изабелла… - прошептала Деирдре Гизборн, и улыбка тронула ее губы.
Она распустила волосы. Зажгла свечи, расставила их в нужном порядке. Достала из-под кровати тяжелый кованый ларец с травами и снадобьями, бросила горсть трав в камин, отчего комнату почти тут же заволокло едким дымом, от которого у нее начали слезиться глаза. Они лежали на дне ее ларца, уже сделанные, она сплела их после всех полученных от них унижений, когда Годфри не было дома. До сих пор она не решалась использовать их, несмотря на все их насмешки и издевки, но то, что случилось сегодня, было последней каплей. Чаша ее терпения была переполнена. Сегодня они отплатят ей сполна.
Маленькие фигурки, сделанные из соломы, воска и глины. Первые буквы их имен были начертаны на их лбах – большие “I” и “E”. У фигурки с буквой “E” над инициалом была грубо вырезана корона. Они обе были завернуты в кусочки дорогой ткани, темно-красный бархат для фигурки “I”, кусок роскошной материи от старого выброшенного платья… для другой фигурки – обрывок синей с золотом парчи, которую так любила носить королева Элеонора.
Деирдре взяла небольшой серебряный кинжал и с легким нажимом провела острым лезвием по ладони. На белой коже выступила алая полоса. Деирдре сжала кулак, а из ее руки на фигурки закапали крупные капли крови. Она неотрывно смотрела на них, собрав в этот кулак всю свою ненависть и всю свою боль, и ее губы шевелились в беззвучных заклинаниях на известном здесь только ей языке.
Она взяла две тонкие длинные иглы. Накалила их на пламени свечи, не переставая читать заклинания, обмакнула в темную жидкость одного из своих пузырьков. Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот. Потом Деирдре подняла со стола другую фигурку. Позволила отблескам пламени немного поиграть на ней, вспоминая величественную осанку, старое лицо и проницательные глаза, все издевки и унижения. Она взяла другую иглу, немного подумала – и вонзила иглу в сердце королевы Элеоноры. Вокруг воткнутых игл на фигурках расползались темные пятна крови.
***
Годфри удивился тому, что дверь заперта на ключ. Деирдре никогда раньше не запиралась. Впрочем, в последнее время она была так подавлена смертью отца, что, возможно, ей хотелось, чтобы ее никто не беспокоил. Как у хозяина дома, у него были ключи от всех помещений, он больше никому не доверял. Отпирая тяжелую дубовую дверь, ему показалось, что его нос почувствовал какой-то странный удушливый запах. И его вновь кольнуло то ставшее уже знакомым тревожное чувство, которое в последнее время пробуждалось в нем, когда он думал о жене.
Распахнув дверь, он понял, что запах ему не показался. Комнату наполняли клубы удушливого дыма. Она сидела за столом с распущенными по плечам волосами и была так поглощена своим занятием, что даже не обернулась, когда он вошел. Прикрывая глаза от идущего из камина едкого дыма – какого дьявола здесь происходит?! – он приблизился к ней. Когда он увидел, что она делает, его сковал ледяной ужас. Годфри мало понимал в колдовстве и тому подобном, но то, что он увидел, оставляло мало сомнений в смысле происходящего. Он узнал синюю с золотом парчу. Увидел начерченную корону. Ему хватило одного взгляда, чтобы все понять – и точно так же хватило бы любому другому. На миг ему снова представился костер и она в одной рубахе, привязанная к деревянному столбу.
Он грубо схватил ее за плечо и рывком развернул к себе.
- Что ты делаешь?! – его голос дрожал от ярости, но он не позволял себе повышать его из опасения, что их услышит прислуга. Ее темные глаза с вызовом смотрели на него, ничего не отрицая. – Черт возьми, да ты хоть понимаешь, чем это грозит?!
- Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Он был готов придушить ее. Он рывком поднял ее со стула и встряхнул за плечи. Ему хотелось стереть с ее лица это выражение спокойной непоколебимой решимости, он еле сдерживался, чтобы не ударить ее.
- Ты понимаешь, что с тобой за это сделают, глупая девчонка?! Под какую угрозу ты ставишь нас вот этим, своим глупым безрассудством и этими играми в колдовство?! Здесь Англия, а не Ирландия, Деирдре!
- Я знаю, - глухо сказала она, отворачиваясь.
Годфри схватил фигурки, могущие принести ужасную смерть им обоим, и сделал шаг к камину, чтобы бросить их в огонь. Но она оказалась быстрее его – проворная, как дикая кошка, она встала между ним и камином, раскинув руки, загораживая огонь своим телом.
- Нет! Не смей! Сначала тебе придется убить меня! – крикнула она. – Или я все равно найду способ отомстить им, клянусь тебе, Годфри!
- Замолчи, - прорычал он. Он бросил фигурки в ларец, захлопнув его крышку, и отшвырнул Деирдре на кровать. – Что за ядовитый дым ты сюда напустила, чертова ведьма?! – он закашлялся.
Она попыталась подняться, но он придавил ее к кровати своим телом и зажал ей рот.
- Никогда больше не делай этого, Деирдре, - прошипел он. – Никогда, ты слышишь меня?!
Ее глаза сверкали, как молнии. Она укусила его за палец, и он вынужден был отдернуть руку, чертыхаясь.
- А то что?! – она с вызовом смотрела ему в глаза. – Ты ударишь меня? Давай, ударь меня, муж мой!
- Не провоцируй меня, Деирдре… - его голос был хриплым. – Я сошлю тебя в свой загородный замок и запру в своих покоях, и ты проведешь остаток своих дней в заточении! Твое дело – заниматься вышиванием и рожать мне детей!
- Пусти меня! – она пыталась вырваться из-под него, но он был слишком тяжелым и сильным. – Если ты хотел себе безмозглую куклу, мог взять себе в жены англичанку, как Изабелла!
- Нет… - прошептал он, проводя рукой по ее лицу. Она опять укусила его, но он не обратил на это внимания. Она была яростным диким зверьком, которого он тщетно надеялся приручить – сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо еще обнаружит в ней этот дьявольский огонь и попробует уничтожить ее? Острый прилив потребности защитить ее во что бы то ни стало, пусть даже от нее самой, смешался с внезапно нахлынувшим на него желанием. – Мне не нужна другая жена, кроме тебя…
- Я сказала, пусти меня! – закричала она, отталкивая его руку, легшую ей на грудь. – Я не хочу сейчас!
- Разве ты не понимаешь, что я хочу всего лишь защитить тебя? Ты сумасшедшая… и сводишь с ума меня, - хрипло проговорил Годфри, придавливая ее руки к постели. – Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться! – он разорвал платье на ее груди.
Она брыкалась и отбивалась, но он был сильнее. Он силой раздвинул ее ноги – получив при этом больный удар коленом в живот, но ему было все равно, он хотел подчинить ее себе, показать ей, кто главный в этом доме и в его жизни. Когда он грубо вошел в нее, она вскрикнула от боли. Овладевая ей, он стал целовать ее, несмотря на то, что она кусалась и царапалась. На ее глаза навернулись слезы – но, тем не менее, он увидел, что ее зрачки расширились, и ощущал, что ее тело реагирует на его страсть. Когда он достиг пика наслаждения и излился в нее, он, все еще внутри нее и придавливая ее к кровати своей тяжестью, почувствовал, как она бессильно обмякла в его объятьях. Он осторожно вышел из нее и сел на кровати. Ее темные волосы разметались по подушке, она все так же лежала на постели, даже не сделав попытки прикрыть себя и опустить задранные юбки, он видел ее белые ноги и бедра и темные, с золотистой рыжиной, завитки волос между ними.
- Должно быть, ты ненавидишь меня… - он тяжело перевел дыхание, отвернувшись. – Деирдре… если ты несчастна здесь, со мной, я могу посадить тебя на корабль и отправить тебя в твою родную Ирландию. Клянусь тебе, я не буду настаивать на своем супружеском праве и дам тебе золота весом с тебя.
Она ответила не сразу, и это мучительно кольнуло его в сердце. Для него была невыносима мысль о том, чтобы потерять ее, но он не мог видеть эту боль в ее глазах. Ее юбки зашелестели, и она обняла его со спины, положив голову ему на плечо. Едкий дым, наполнявший комнату, почти рассеялся, но в глазах у него все равно щипало.
- Нет… Я не ненавижу тебя, Годфри, - тихо сказала она. – И я никуда не уеду от тебя. Ты прав, я твоя жена… Но я ненавижу их… И ты не можешь приказать мне изменить это.
- Я этого и не прошу, - он повернулся к ней, притягивая ее к себе и гладя во волосам. – Просто… я не прощу себе, если что-то случится с тобой. Самый большой страх в своей жизни… я испытал тогда, когда ты была на волоске от смерти.
- Тогда защищай меня, мой рыцарь… - прошептала она, прижавшись к его щеке. Ее разорванное платье открывало ее грудь, он чувствовал ее нежную кожу под своими пальцами.
- Конечно, моя любимая принцесса. Я всегда буду защищать тебя. Хотя это будет нелегко, - Годфри усмехнулся, целуя ее лицо и губы.
***
Люси с трудом открыла глаза, медленно просыпаясь. Утреннее солнце уже светило сквозь шторы. Еще не проснувшись окончательно, она потянулась к подушке Генри, и с разочарованием поняла, что его опять нет рядом. В комнате кто-то был, но прищурившись, она увидела, что это всего лишь Дженни, принесшая поднос с утренним кофе. Часы на прикроватном столике показывали почти полдень. Ужас, неужели она проспала так долго?! Она смутно вспомнила, что ей опять снилась ирландская принцесса. С тех пор, как Люси тогда вызвала дух Деирдре О'Коннор в зеркале – впрочем, она сама не могла отчетливо сказать, что же именно она видела тогда в зеркале – она стала чувствовать особенную, почти родственную близость леди Деирдре. Люси восхищалась ей и втайне мечтала быть чуть-чуть похожей на нее. По ее собственному мнению, ей не хватало смелости, и она слишком чувствительно реагировала на самые, казалось бы, пустячные вещи.
Как вчера, например. Вчера она испытала сильное потрясение при полном отсутствии на то веских оснований – быть может, поэтому она так долго спала сегодня. Генри взял ее в своей карете на прогулку по городу, он показывал ей Тауэр, древнюю норманнскую крепость, которую построил когда-то его предок – Вильгельм Завоеватель – и управлял из нее Лондоном, резиденцию средневековых королей и место заточения знаменитых узников. Тауэр очень понравился Люси, она любила места, дышащие стариной. Иногда ей казалось, что в местах, подобных этому, она слышит голоса давно ушедших людей… Люси смотрела на стены Тауэра и думала о том, что именно в этих стенах бывали Деирдре и сэр Годфри, когда Тауэр был королевским замком. Она была в превосходном настроении и самочувствии, и никак не ожидала, что прогулка завершится так, как она завершилась.
Когда они выходили из Тауэра, Генри показал ей громаду строящегося Тауэрского моста, грандиозное сооружение, претендующее на то, чтобы стать новым символом Лондона, первое сочетание разводного и подвесного мостов. Когда Люси посмотрела на строящийся скелет этой огромной конструкции, ей внезапно сделалось дурно. На нее вдруг накатила волна липкого, необъяснимого ужаса, ей показалось, что небо заволокли темные тучи, и у нее подкосились ноги. Генри успел поддержать ее и усадил в карету, дав ей понюхать какие-то соли, от которых она немного пришла в себя. Он обеспокоено смотрел на нее, правда, пошутив, что ему тоже не по вкусу современная архитектура. Ее муж нежно обнимал ее, но Люси еще долго не покидало то чувство внезапного липкого холода, и только дома, когда он уложил ее в горячую ванну, и, присоединившись к ней, занялся с ней любовью в теплой воде, она смогла забыть о неприятном происшествии.
Сейчас Дженни, увидев, что хозяйка наконец-то проснулась, широко улыбнулась и поставила поднос с утренним кофе на прикроватный столик.
- Bonne matinée, madame! Comment ça va?
Люси приподнялась на кровати и протерла глаза. Ей показалось, что она все еще спит. Дженни говорила на французском – языке, который она никогда в жизни не знала. Во французском произношении Дженни слышалась сильная примесь кокни.
- Merci, très bien... – растерянно пробормотала Люси, вспоминая свои собственные скудные познания во французском языке.
Дженни просияла, всплеснув руками, и уселась на край кровати рядом с Люси.
- Мисс Люси, правда, у меня хорошо получается? – глаза ирландки горели победоносным огнем.
- Да… - Люси отвела глаза, не желая неверно выбранным словом погасить внезапно вспыхнувший интерес своей горничной к иностранным языкам. – С чего ты решила учить французский, Дженни?
- Вот, - миссис Фитц-Брайан торжествующе достала из-под шали, как ловкий фокусник, потрепанную книжицу и протянула ее Люси. Люси увидела, что это французский разговорник.
- Вот увидите, мисс Люси, очень скоро я заговорю как настоящая парижанка! – зашептала Дженни, доверительно наклоняясь к госпоже, и Люси поняла, что Дженни уже успела за утро приложиться к рюмке.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - сказала Люси с улыбкой. – Но зачем же тебе это понадобилось?
Дженни хитро улыбнулась.
- Я точно знаю, мисс Люси – он это оценит.
- Он? Кто он? – но тут Люси осенило прозрение. В их доме был один человек, который хорошо говорил только по-французски. И этим человеком был Дрэзер.
- Он такой сильный и большой мужчина, мисс Люси… - Дженни восхищенно вздохнула. – И каждый раз, когда я смотрю на него… я поневоле задумываюсь о том, что такой большой мужчина должен быть велик во всем… ну вы же меня понимаете, мисс Люси? – Дженни понизила голос и заговорщически подмигнула.
Люси одновременно рассмеялась и покраснела. Дженни и Дрэзер… более колоритной пары нельзя было себе представить. Сейчас, когда она подумала об этом, она поняла, что Дрэзер давно посматривал на рыжеволосую ирландку.
- Надеюсь, твой французский monsieur… уделяет тебе знаки внимания? – спросила леди Блэквуд, смеясь.
- А то! – кивнула Дженни. – Вот вчера, когда вы с милордом поехали кататься по городу, мы с ним были на рынке… он был таким галантным, все донес, да еще и купил мне цветок! Дрэзер – ну просто идеальный джентльмен…
- Что ж, надеюсь, у твоего идеального джентльмена честные намерения, - Люси шутливо погрозила Дженни пальцем. – Ты же знаешь, мой муж придерживается очень строгих правил… До сих пор не могу забыть, что случилось с той бедной горничной, Грейс.
Ирландка хмыкнула.
- Ну, я-то не Грейс и смогу дать отпор даже вашему лорду, мисс Люси! Потом, вряд ли он будет беспокоиться из-за моей репутации, я женщина бывалая, - Дженни громко засмеялась, и Люси подумала о том, что, может быть, сегодня стоит запереть буфет. – А он-то все больше о девственницах заботится…
Эти слова неприятно покоробили Люси. Конечно, когда-то ее невинность вызвала в Генри интерес… это было нужно ему для ритуала, и вдобавок, как она подозревала, волновало его. Но с тех пор она уже давно стала его женой и познала любовь, он даже иногда заставлял ее чувствовать себя порочной. Люси искренне надеялась, что лорд Блэквуд не заботится больше ни о каких других девственницах.
Впрочем, она скоро забыла об этом. Завязывающаяся любовная история между Дженни и Дрэзером крайне занимала ее, для Люси Дженни всегда была практически членом семьи, и она была бы очень рада, если бы ирландка нашла свое счастье. За завтраком Люси уже начала продумывать их свадьбу.
Позже, в радостном настроении она спустилась в библиотеку. Ей передали, что сэр Генри уехал с утра по делам, и она собиралась немного почитать в уединении. Кресло у камина еще хранило тепло его тела. Она уютно устроилась в кресле, прижавшись плечом к кожаной обивке, еще хранившей запах его духов. Люси почувствовала необычайный прилив нежности и любви к нему, ей хотелось окружить его теплом и вниманием, сделать так, чтобы он никогда ни в чем не нуждался… Она встала с кресла, решив не читать в библиотеке, а пойти на кухню и распорядиться насчет его любимых блюд… как вдруг ее внимание привлек сложенный листок бумаги, валяющийся на полу. Она машинально подняла его и развернула.
Это было письмо – или скорее даже, коротенькая записка. Она была написана мелким изящным женским почерком. Записка гласила:
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
У Люси потемнело в глазах, казалось, все вокруг закружилось. Она оперлась о спинку кресла, чтобы не упасть, и еще раз пробежала глазами письмо. Затем Люси опустилась в кресло, бледная как мел, сжимая записку в пальцах, Ей показалось, что мир сковало холодом.
@темы: творчество, "Величайшая Власть"
-
-
28.08.2010 в 23:34Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата арррррр, убить эту сцукоАгату!
-
-
28.08.2010 в 23:49Мда, неприятно... эх, негатив и ангст будет теперь только нарастать) там (не очень) скоро будет бедная Люси...
хааа, отличная таки пара
Я давно хотела это сделать!
арррррр, убить эту сцукоАгату!
... ну, не буду спойлерить про Агату) Увидите, че там будет)) Люси придется привыкать к жестоким способам, это да...
-
-
28.08.2010 в 23:57-
-
28.08.2010 в 23:57он хотел от нее наследника и надеялся, что она уже беременна. Экий он... шустрый однако )))
Это доставили, пока ты был на охоте… - ее голос охрип и с трудом слушался ее. – Мой отец… мой отец погиб. Кэтал стал верховным королем Тары… *хлюп*
- Если бы я была там… - она вновь устремила взгляд к окну, выходившему на запад. – Я бы могла его спасти. Очень возможно, я бы смогла остановить действие яда. Но меня не было рядом с ним. Он умер, а меня не было рядом с ним. Вот и нечего было ее увозить. Наглый sasenach.
Деирдре пыталась представить, каким верховным королем будет для Ирландии ее брат, и не могла – Кэтал был, несомненно, доблестным и отважным воином, но он также был очень юн и, бывало, безрассуден. Она с грустью думала о том, что в Таре, должно быть, теперь стало очень одиноко, с тех пор как она покинула ее, а теперь ушел и отец. Ее брат оказался теперь совсем один, с взваленной на слишком юные плечи ответственностью вдобавок к горю, и ей хотелось обнять его, как прежде, но их разделяло холодное и безразличное к их судьбам море. Сейчас расплачусь. Бедное мое ирландское дитя....
Что ж, настало время показать им, кто она такая. Довольно она терпела. Она – Деирдре О'Коннор, наследница древнего рода верховных королей Ирландии, и в ней течет Кровь Дракона, и никто не смеет унижать ее.
- Скоро твой муж начнет презирать тебя еще больше, Изабелла… - прошептала Деирдре Гизборн, и улыбка тронула ее губы. Давно пора было.
- Конечно, моя любимая принцесса. Я всегда буду защищать тебя. Хотя это будет нелегко, - Годфри усмехнулся, целуя ее лицо и губы. Пока у него это не особо получается. С тех пор, как он увезз ее из Ирландии, у них все наперекосяк. И вообще - она принцесса!
Люси одновременно рассмеялась и покраснела. Дженни и Дрэзер… более колоритной пары нельзя было себе представить. Сейчас, когда она подумала об этом, она поняла, что Дрэзер давно посматривал на рыжеволосую ирландку. Какая прелесть ))))))
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
Это, по-видимому, еще одна ритуальная девственница.
Затем Люси опустилась в кресло, бледная как мел, сжимая записку в пальцах, Ей показалось, что мир сковало холодом.
Лучше тебе не знать, cher, зачем они твоему дражайшему супругу......
**********************************************************************************
Придется писать самому еще главу )))
-
-
29.08.2010 в 21:55Ой блииин....это она зря!!
Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот.
Ох не нравятся мне эти ее фокусы
какого дьявола здесь происходит?! – он приблизился к ней. Когда он увидел, что она делает, его сковал ледяной ужас.
- Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться!
Ну вот, так-то!))
Когда Люси посмотрела на строящийся скелет этой огромной конструкции, ей внезапно сделалось дурно. На нее вдруг накатила волна липкого, необъяснимого ужаса, ей показалось, что небо заволокли темные тучи, и у нее подкосились ноги.
Эх, как я ее понимаю, эта конструкция еще причинит немало неприятностей!
Дженни говорила на французском – языке, который она никогда в жизни не знала. Во французском произношении Дженни слышалась сильная примесь кокни.
- Он такой сильный и большой мужчина, мисс Люси… - Дженни восхищенно вздохнула
Кресло у камина еще хранило тепло его тела.
Ммм...как мило!
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
Что???? Что еще за Агата!! !
Жду продолжения!!!
-
-
04.09.2010 в 23:21ну вообще, после всех ангстов у меня планируется хэппи-энд в обоих случаях)))
пара мегасупер
Я изначально планировала Дженни сделать пожилой... но затем я вспомнила про Дрэзера и решила сделать ее импозантной ирландкой средних лет
Охохо, как всех заинтересовала Агата))) А я не буду пока спойлерить
хехе, ну Люся уже духов начала вызывать-это мне нрааавится
Доо, говорю же, она учится потихоньку) То ли еще будет...
Ура. Я дождался!!!!! Спасибо, Леди )
You are welcome, Sir)))
Экий он... шустрый однако )))
Конечно, это ж Годфруа)) Он же столько старался...
,Вот и нечего было ее увозить. Наглый sasenach.
Ну Годфри привык брать, что хочет) и я даже не буду спорить по поводу наглости
Сейчас расплачусь. Бедное мое ирландское дитя....
Ну, ты его там поутешай) а то мне его тоже жалко... изливаю тут ангст на своих бедных персонажиков, в прошлой главе бедному ЛБ пришлось вспомнить ужасное детство, в этой вот Кэталу и Деирдре досталось...
Пока у него это не особо получается. С тех пор, как он увезз ее из Ирландии, у них все наперекосяк. И вообще - она принцесса!
Да, вот так вот... Деирдре не создана для жизни в Лондоне, и даже его любовь не может этого изменить((( Но они все-таки будут счастливы, обещаю)
Придется писать самому еще главу )))
Ооо, мы всегда рады)))
Ой блииин....это она зря!!
ну она же дура
Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот. Ох не нравятся мне эти ее фокусы
Вот и Годфри они не понравились)) ну, она же все-таки ирландская ведьма...
не говори об этом Септимусу
Нуу, как бы он не хотел ее придушить, он бы этого не сделал)
Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться! Ну вот, так-то!))
Да, Годфри решил утвердить свою власть...
Эх, как я ее понимаю, эта конструкция еще причинит немало неприятностей!
Не говори, даже думать об этом не хочется
Кресло у камина еще хранило тепло его тела. Ммм...как мило!
Я бы тоже свернулась на этом кресле в клубочек)))
Жду продолжения!!!
Пишу, хотя пока не очень много еще написала от 13 главы) Люси и Генри выясняют отношения...
-
-
05.09.2010 в 23:05ну, она же все-таки ирландская ведьма...не говори об этом Септимусу
Не буду, с ведьмами у него всегда проблем хватает
Нуу, как бы он не хотел ее придушить, он бы этого не сделал)
Все равно страшно!
Люси и Генри выясняют отношения...
Неудивительно, ведь в их жизнь прокралась тетушка Агата...
-
-
05.09.2010 в 23:11бедный Берти
Люси...тетушки Агаты портят жизнь ВСЕМ Англичанам
-
-
05.09.2010 в 23:15Разумееццо!
Не буду, с ведьмами у него всегда проблем хватает
Да, ой а как же он будет крестным отцом наших демонических девочек?
Все равно страшно!
Я думаю, Деирдре тоже было страшно, хоть она этого и не показала)
Неудивительно, ведь в их жизнь прокралась тетушка Агата...
ахаххаха бедная бедный Берти
Слуште, ОТКУДА это??? про тетушку Агату???
-
-
05.09.2010 в 23:22-
-
06.09.2010 в 22:21Да, ой а как же он будет крестным отцом наших демонических девочек?
Очень просто, мы точно также умолчим об этом))))
Слуште, ОТКУДА это??? про тетушку Агату??? это что-то такое до боли знакомое... мои любимые Дживс и Вустер- у Берти Вустера была погановатая тетушка Агата
Да-да-да! Это Дживс и Вустер, я тоже обожаю их!
-
-
06.09.2010 в 22:30мне бы такого мужа, как Дживс, чтобы вытаскивал меня из всякого рода скользких ситуаций
Тетушка Агата - это самое настоящее зло, даже ЛБ от нее бы взвыл)))))))) хоо, там все тетушки зло, глобальное зло -я вообще считаю, что тетушки и всякого рода "двоюродные подонки" (с)Сэлинджер ... это полный ужоснах, вредящий и премерзкий-
-
06.09.2010 в 22:32-
-
08.09.2010 в 17:51хоо, там все тетушки зло, глобальное зло -я вообще считаю, что тетушки и всякого рода "двоюродные подонки" (с)Сэлинджер ... это полный ужоснах, вредящий и премерзкий
родня, ничего не поделаешь
Кстати, Лоури в роле Берти намного круче чем в роли Хауса
Вот кстати да!
-
-
08.09.2010 в 18:24антипохмельное зельеантипохмельный коктейль умеет готовитьдурачок, что злобствующий хромой дядька не выдерживает рядом с ним конкуренциисразу видно, что Весы-
-
08.09.2010 в 23:55Да, ой а как же он будет крестным отцом наших демонических девочек? Очень просто, мы точно также умолчим об этом))))
Генри с хищным блеском в глазах говорит, что будет активно переубеждать твоего мужа касательно черной магии...
-
-
09.09.2010 в 18:18Мне кажется, они его, беднягу, из под земли достали бы
Блин, Берти у него такой милый, такой добрый дурачок, что злобствующий хромой дядька не выдерживает рядом с ним конкуренции
Я пыталась Хауса смотреть, но не пошло, просто наверн что первым попадется, к тому и привыкаешь, наверное тем, кто больше любит Хауса сложно было бы воспринимать молодого Лори) Не, ну правда когда он такой постаревший и серьезный это уже не то)
юмор у него не настолько злобный сразу видно, что Весы , пошлятины нема...
*насторожилась* Что там, что там с Весами??
Элен, слушай, а это же то, о чем нам Магрета рассказывала в Шоколаднице, не?)))
Да-да, оно самое)))
Генри с хищным блеском в глазах говорит, что будет активно переубеждать твоего мужа касательно черной магии...
*с опаской косится на хмурого мужа* ой, что-то будет....
-
-
09.09.2010 в 18:33а потому юмор весьмаа специфический и Весовско-легкий
а про пошлятину... пошлятина есть разнаяи далеко не всегда порнуха
-
-
09.09.2010 в 19:43Я все никак не посмотрю Хауса, хотя все вокруг меня его смотрят))
*с опаской косится на хмурого мужа* ой, что-то будет....
Будет, и непременно...
пошлятина есть разная и далеко не всегда порнуха
Я щас читаю викторианскую порнуху... со смешанными чувствами)
-
-
09.09.2010 в 21:06Я щас читаю викторианскую порнуху... со смешанными чувствами) Что за викторианская порнуха??
-
-
09.09.2010 в 21:29Вау, ну значит сериал действительно хорош
Что за викторианская порнуха??
"Телени"... аноним, но предполагаемый автор - Оскар Уайльд. Хех, Лестат, это в твою тему
-
-
09.09.2010 в 21:32"Телени" Будем искать и копать)
-
-
09.09.2010 в 21:57Знаешь, к Тру Блад надо привыкнуть)) Я начала его смотреть от неча делать, и на первые серии у меня была реакция - wtf?!
"Телени" Будем искать и копать)
Хех, вот оно:
archive.diary.ru/~shissa/p45568627.htm#more1
Слушай, по поводу слэша))) Меня вот мучает в последнее время один вопрос
-
-
09.09.2010 в 22:27archive.diary.ru/~shissa/p45568627.htm#more1 Арррр, ненавижу примечания по тексту, как это читать мешает.
Символ американской политкорректности жуткий нигра-гей, который занимается проституцией по линии геронтослэша - это вообще вынос мозга
охтыжблядьжуть какое!По поводу Марка. To bi or not to bi, that is the question. Не знаю... мне че-то такое мерещится в нем) Это вероятно все из-за не в меру брутальной внешности )) Не знаю наверняка, но думаю, что на эксперименты он способен (или был способен), во всяком случае.
UPD: Начал это читать. Момент про руки сразил наповал, ибо фетиш. И Бердслей сразу вспомнился почему-то.
Меня вот эта песня уже несколько дней не отпускает
Мне твое мнение интересно, опять же - только ощущения
-
-
09.09.2010 в 23:01все должно быть красиво
Мнения "все мужики - козлы" (вот это в девушках лесби оочень часто встречается, к сожалению) и "все женщины - ужасные чудовища" меня раздражают. 2 ППКС -не уважать полностью противоположный пол как-то стремнокак бы завистью чтоль попахивает
Вот если грязь убрать, а "порок" воспеть - тогда буде айсменя вот эта песня доставляет
-
-
09.09.2010 в 23:22Да, это ацтойно( У меня бумажная версия и примечаний вообще нет...
охтыжблядь жуть какое!
особенно когда Оно делает макияж...
Это вероятно все из-за не в меру брутальной внешности ))
Дааааа.
Не знаю наверняка, но думаю, что на эксперименты он способен (или был способен), во всяком случае.
Есть еще одна его фраза, над которой я голову сломала)) Ты ж смотрел Рокнролльщика?? Там герою Джеральда Батлера признается в любви его друг, и тот психует и истерит. В допках - комментарии Гая Ричи и Марка по фильму) Так вот... на этой сцене Марк говорит: "Typical heterosexual male reaction". Вот эта фраза... заставила меня задуматься))))) А если конкретнее, она влезла мне в мозг) Я цепляюсь к словам, но... Почему он сказал "типичная"? Если бы это относилось к нему, он скорее сказал бы "обычная". "Типичная" - подразумевает некий оттенок негатива. "Ну да, типично..." И "гетеросексуальная"?! Ты хоть раз встречал натуралов, которые бы характеризовали себя этим словом?!!! Я - нет) Осообенно мужчины. Они говорят либо "я натурал", либо как-то перефразируют, либо, в особо зашоренных случаях, говорят "йа нормальный"
Момент про руки сразил наповал, ибо фетиш. И Бердслей сразу вспомнился почему-то.
Даа, концерт очень красивая сцена... И вообще первая глава мне очень понравилась.
И еще я всегда в таких ситуациях, как их знакомство, ужасно завидую главному действующему лицу. Вот взять так, и красиво признаться в своих чувствах...... это так смело... и получить знак того, что твои чувства взаимны)
Меня вот эта песня уже несколько дней не отпускает
А у меня не отображается песня(((
-
-
09.09.2010 в 23:51Сцылко: prostopleer.com/tracks/4552482SDMa
В допках - комментарии Гая Ричи и Марка по фильму) вот допки я как раз не смотрел (Ты хоть раз встречал натуралов, которые бы характеризовали себя этим словом?!!! Я - нет) Осообенно мужчины. Они говорят либо "я натурал", либо как-то перефразируют, либо, в особо зашоренных случаях, говорят "йа нормальный" . Термин "гетеросексуальный" в обычной речи я слышала только от би и гомо/лесби. В общем, от всех, кто НЕ гетеро) В общем, Марк меня интригует))) Ахаха... Они обычно говорят еще - "я к этому отношения не имею", но как раз подобное иногда заставляет задуматься - да уж неужели?.... Может, кстати, поэтому our gods так подозрительно отмалчиваются? М? (у нас тоже есть темные зоны в биографии)
Даа, концерт очень красивая сцена... И вообще первая глава мне очень понравилась. Эмоционально... эротично... красиво... Поэтому меня слегка шокировали дальнейшие воспоминания А дальше пошли анатомические подробности, которые на самом-то деле не очень интересны.*всеее йа заткнулась!* А зря. *фффак, когда ж я очередной кусок средневекового слэша допишу уже.... *
-
-
09.09.2010 в 23:57-
-
11.09.2010 в 18:30просто я весы, вот и стало интересно))))
муж попал...
Блиииин!!!
Лорд продолжает хищно улыбаться: "Ваше Величество, а почему вы нахмурились?")
Как же тут не нахмуришься....вчера ж такое творилось, всякие там саморасстегивающиеся пуговицы и все такое))))
-
-
11.09.2010 в 18:46