Его Величество Альдо Первый Кавайный, Коварный и Неотразимый (с)))
Йес, я наконец-то дописал 12 главу))
12: ДУРНЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
Годфри толкнул дверь их спальни, ему не терпелось увидеть ее. Сегодня он весь день пробыл на королевской охоте, она осталась дома – обычное женское недомогание… признаться, он был слегка разочарован, он хотел от нее наследника и надеялся, что она уже беременна. Они занимались любовью почти каждую ночь. Он не дал этому разочарованию вкрасться в голос, прощаясь с ней утром и нежно целуя ее. В конце концов, это был лишь первый месяц их брака. У сэра Годфри будет еще много, много возможностей, которыми он не преминет воспользоваться.
На охоте он постоянно думал о ней, и это заставило его улыбнуться, вспомнив, как он так же мечтал о ней в Ирландии, когда она была еще далека и недосягаема. Женитьба на ней нисколько не умерила его пыла, Годфри усмехнулся и подумал, что ему посчастливилось быть одним из немногих рыцарей, влюбленных в свою жену. Но его несколько беспокоило ее состояние. В том, что она тоже любила его, у него не было сомнений – их ночи были достаточно красноречивым тому доказательством. Но огонь, горевший в ее глазах, так завораживавший его в ней… как будто потускнел. Она изо всех сил старалась не показывать ему этого, но иногда он замечал тоску в ее глазах. Придворный лекарь, которого он позвал к ней, беспокоясь о ее здоровье – это вызвало очередную вспышку ее ярости, она заявила, что может сама о себе позаботиться и ей не нужен английский врач-шарлатан – сказал, что ее здоровье в полном порядке, и, возможно, ей просто требуется время, чтобы привыкнуть к жизни в Лондоне. Впрочем, он так и не смог осмотреть ее как следует – на его щеке красовалась длинная царапина, и почтенный лекарь добавил, что единственной проблемой является вспыльчивый темперамент леди. Годфри не смог сдержать смеха и дал лекарю золотой за труды.
А привыкание Деирдре к жизни в Лондоне проходило не очень успешно. Годфри знал, что принцесса Изабелла невзлюбила новую придворную даму. Разумеется, это были происки старой ведьмы Элеоноры, которая имела большое влияние на молодую жену Джона, но от этого было не легче. Деирдре упорно отмалчивалась и уверяла мужа, что все было хорошо, но слухи ходили. По слухам Изабелла Глостерская избегала смотреть леди Гизборн в глаза, и делала рукой знак от дурного глаза в ее присутствии. Годфри пытался поговорить с Джоном, но Джон ненавидел все, что касалось его жены. Влияние его матери на Изабеллу было и его больной точкой, ведь это королева Элеонора устроила этот брак. Джон как-то жаловался Годфри, что Изабелла докладывает королеве даже то, как идут у них дела в постели – а дела шли не очень хорошо, принц говорил, что его супруга холодна как камень. Так или иначе, сэр Годфри нашел себя в мучительном положении, что никак здесь не может помочь своей жене. Он пытался окружить ее роскошью и комфортом, но ей, это, казалось, было безразлично. Только его любовь заставляла ее глаза снова блестеть… но наутро Годфри снова замечал в них грусть, и так было все чаще и чаще.
читать дальшеКогда он вошел в их покои, он увидел, что она сидит на постели неестественно прямо и смотрит в окно. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был уязвлен, что не услышал от нее даже слова приветствия.
- Деирдре? Как ты себя чувствуешь?
Она резко обернулась. По ее выражению Годфри понял, что она просто не слышала, как он вошел, так глубоко она была погружена в свои мысли. Ее покрасневшие глаза и припухшее лицо говорили о том, что она плакала. Годфри не мог выносить вида ее слез, это словно вышибало почву у него из-под ног. Он опустился рядом с ней на кровать и приобнял ее за плечи.
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Деирдре, тебя кто-то обидел в мое отсутствие?! – когда из гордой принцессы она превращалась в хрупкую и ранимую девочку, когда он видел боль в ее глазах, в нем словно все переворачивалось, он готов был на все, чтобы защитить ее, встать щитом между ней и тем, что причиняло ей боль.
Она подняла на него заплаканные глаза, показывая ему что-то, зажатое в руке. Письмо. Это было письмо. Скомканное, в расплывшихся чернилах…
- Это доставили, пока ты был на охоте… - ее голос охрип и с трудом слушался ее. – Мой отец… мой отец погиб. Кэтал стал верховным королем Тары…
Годфри крепче сжал ее в объятиях. Его глазам представился Рори О'Коннор – сильный воин, еще не старый, лишь седина посеребрила бороду… Он явно был в добром здравии, когда Годфри видел его в последний раз.
- Что с ним случилось? – тихо спросил он.
- Пущенная стрела. Смазанная ядом, - она судорожно вздохнула. У нее уже не осталось слез, судя по всему, она выплакала их все. Годфри почувствовал укол вины за то, что развлекался целый день на охоте с дворянами, в то время как она здесь безутешно оплакивала своего отца.
- Его поймали. Один из недобитых людей де Клера, разбойничавших по лесам… Кэтал умертвил его, - она продолжала, всхлипывая, сбивчивое дыхание мешало ей говорить. Годфри осторожно погладил ее руку, пытаясь успокоить, но она не заметила этого. – Отец умер не сразу… на следующий день.
- Если бы я была там… - она вновь устремила взгляд к окну, выходившему на запад. – Я бы могла его спасти. Очень возможно, я бы смогла остановить действие яда. Но меня не было рядом с ним. Он умер, а меня не было рядом с ним.
Годфри обнял ее, не зная, что сказать. Она положила голову ему на плечо, тихо всхлипывая без слез, и он, нежно гладя ее по спине, впервые задумался о том, что, возможно, было ошибкой привезти ее сюда, что, несмотря на все его старания, она несчастна здесь… что он сорвал прекрасный дикий цветок, так как тот пленил его своей красотой, но теперь цветок увядает и чахнет в неволе.
***
Комната была уставлена свечами, они мерцали во тьме и напоминали Люси о ее первой ночи с ним, о ее первом посвящении в его темные тайны. Большое зеркало отражало их танцующие огоньки, что создавало иллюзию, будто их вдвое больше. У Люси слегка кружилась голова от принятых средств, и ей казалось, что комната с горящими свечами слегка вращалась. Его не было дома сегодня вечером – он сказал, что должен отсутствовать по важным делам, и она не стала его расспрашивать. Она полностью доверяла ему. Но ей было слегка неуютно в первый раз остаться в доме ночью одной.
Люси опустилась в мягкое кресло перед зеркалом. Часы пробили полночь, и она поежилась. Вся эта жутковатая затея вызывала в ней дрожь, и она в который раз подумала, что, возможно, лучше просто уйти отсюда, как можно быстрее, закрыться в спальне и ожидать его прихода под одеялом. Но ей хотелось доказать ему, что она тоже на что-то способна. Рассказать ему утром, что она сделала в его отсутствие – даже если этот эксперимент окончится ничем – и увидеть проблеск удивления и восхищения в его глазах. Ведь он всегда поощрял ее интерес к оккультным наукам… Прочитав несколько работ по спиритизму, она заинтересовалась идеей общения с духами мертвых. Они с Генри пробовали это… но вызвали что-то темное, бесформенное, источающее своим присутствием холод и угрозу, что так сильно испугало Люси, что она отвернулась и прижалась лицом к плечу Блэквуда… когда она осмелилась вновь обернуться, в комнате уже ничего не было.
Люси думала о том, чтобы вызвать дух своей матери. Она практически не знала ее, и с шести лет, когда леди Джейн умерла, мечтала о том, чтобы снова увидеть ее, поговорить с ней, поделиться с ней своими секретами… Но эта идея почему-то натыкалась на холодную стену сопротивления в ней самой. Вместо этого она решила вызвать ее дух. За последнее время Люси столько думала о ней, что она стала родной и близкой. Люси ощущала ее почти сестрой.
Из темного зеркала на Люси глядело ее собственное бледное лицо. Зрачки были расширены, взгляд лихорадочно блестел – она подумала, что Генри будет недоволен, ведь он говорил ей соблюдать умеренность в дозах. Курительницы наполняли комнату тяжелым, но необыкновенно приятным и душистым запахом, Люси бросила на них еще горсть. Неотрывно глядя в зеркало и отбросив со лба мокрую прядь волос, Люси начала читать заклинания, которым он научил ее, губы плохо слушались ее.
Пламя свечей колыхалось, но ничего не происходило. В зеркале Люси видела лишь свое отражение, смутное и плохо различимое из-за темноты и неверного колеблющегося света свечей.
- Приди ко мне… я хочу тебя увидеть, - тихо прошептала она одними губами.
Дрожащими пальцами Люси дотронулась до поверхности зеркала. Темное стекло показалось ей очень холодным, по нему как будто пробежала рябь. Донесшийся сквозняком порыв воздуха наклонил пламя свечей, заставил огоньки яростно танцевать, задул некоторые из них. Внезапно отражение в зеркале исказилось, рябь стала сильнее, по нему как будто пробежала волна. Люси напряженно вглядывалась в колыхающуюся тьму по ту сторону рамы. Из нее стали проступать очертания. Люси вновь увидела свое отражение, но это отражение разительно отличалось от нее самой. Черты лица девушки в зеркале были очень похожи на Люси, но ее темные волосы были гораздо длиннее, они спускались мягкими змеистыми волнами по ее плечам до пояса. Она была богато одета, но это была одежда давно забытой эпохи, эпохи рыцарей и прекрасных дам, ее платье из древности средних веков было расшито золотом, кольца золотого пояса тонкой и искусной работы сомкнулись на талии. Люси смотрела на нее в застывшем оцепенении, не в силах вымолвить ни слова… А губы принцессы по ту сторону зеркала в полутьме улыбнулись ей.
***
Деирдре была сама не своя всю следующую неделю. Мужественное и суровое, но иногда озаряющееся такой добротой лицо отца постоянно стояло у нее перед глазами. Она не могла поверить, что его больше нет. Она никогда не была так близка с ним, как с Кэталом – и все же, от его потери мир словно померк. Деирдре пыталась представить, каким верховным королем будет для Ирландии ее брат, и не могла – Кэтал был, несомненно, доблестным и отважным воином, но он также был очень юн и, бывало, безрассуден. Она с грустью думала о том, что в Таре, должно быть, теперь стало очень одиноко, с тех пор как она покинула ее, а теперь ушел и отец. Ее брат оказался теперь совсем один, с взваленной на слишком юные плечи ответственностью вдобавок к горю, и ей хотелось обнять его, как прежде, но их разделяло холодное и безразличное к их судьбам море.
Эти мысли занимали ее всю, и поэтому она вовсе не слышала замечаний принцессы Изабеллы Глостерской, которой Деирдре и другие придворные дамы помогали укладывать волосы.
- Вы что, оглохли, леди Гизборн?! – принцесса визгливо повысила голос. – Это совсем не те ленты, которые я приказала вам взять.
- Простите меня, ваше высочество, - ровным голосом сказала Деирдре, наклоняясь за нужными Изабелле лентами.
- Милочка… я понимаю, что вы скорбите сейчас, - тон жены принца Джона чуть смягчился. – Я думаю, что вы слишком замыкаетесь в себе… общение с нами пойдет вам на пользу, если только вы будете чуть более внимательны. К тому же, траур вам очень к лицу.
Другие дамы хихикнули. Рука Деирдре судорожно сжалась, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и задела горшочек с притираниями принцессы. Он перевернулся, заливая новое платье Изабеллы густой темной жидкостью с пахучим ароматом.
Принцесса взвизгнула и вскочила, оттолкнув придворных дам.
- Неуклюжая корова! Ты испортила мое новое платье из Франции! – закричала Изабелла, ее белая пухлая рука взметнулась в воздух и отвесила Деирдре звонкую пощечину.
В комнате стало тихо. Одна из дам Изабеллы зажала изумленный вздох рукой, все замерли и с нескрываемым любопытством смотрели на принцессу и леди Гизборн, всем хотелось знать, что же будет дальше. Деирдре поднесла руку к горящей щеке, очень медленно. Ее темные, чуть прищуренные глаза неотрывно смотрели на принцессу. Изабелла отвела взгляд.
- Прошу простить меня, ваше высочество… - медленно проговорила ирландка. – Я сожалею, что моя неловкость оскорбила и расстроила вас.
- Меня все ненавидят здесь! Все! – истерично вскрикнула Изабелла. – Вы позволяете себе такое обращение со мной, так как знаете, что мой муж пренебрегает мной! – с этими словами принцесса разрыдалась и выбежала из комнаты.
Женщины растерянно зашептались, переводя взгляд с силой захлопнутой Изабеллой двери на леди Гизборн. Деирдре все так же продолжала стоять, застывшая, как каменная статуя.
***
В этот вечер она отозвала всех слуг прочь. Закрыла дверь, задернула занавес на окне. Ей не должны были помешать. Деирдре казалось, что щека все еще горела. Казалось, что пощечина оставила клеймо унижения на всем ее существе. Эта пухлая белотелая англичанка словно вываляла ее в грязи, перед всеми. Что ж, настало время показать им, кто она такая. Довольно она терпела. Она – Деирдре О'Коннор, наследница древнего рода верховных королей Ирландии, и в ней течет Кровь Дракона, и никто не смеет унижать ее.
- Скоро твой муж начнет презирать тебя еще больше, Изабелла… - прошептала Деирдре Гизборн, и улыбка тронула ее губы.
Она распустила волосы. Зажгла свечи, расставила их в нужном порядке. Достала из-под кровати тяжелый кованый ларец с травами и снадобьями, бросила горсть трав в камин, отчего комнату почти тут же заволокло едким дымом, от которого у нее начали слезиться глаза. Они лежали на дне ее ларца, уже сделанные, она сплела их после всех полученных от них унижений, когда Годфри не было дома. До сих пор она не решалась использовать их, несмотря на все их насмешки и издевки, но то, что случилось сегодня, было последней каплей. Чаша ее терпения была переполнена. Сегодня они отплатят ей сполна.
Маленькие фигурки, сделанные из соломы, воска и глины. Первые буквы их имен были начертаны на их лбах – большие “I” и “E”. У фигурки с буквой “E” над инициалом была грубо вырезана корона. Они обе были завернуты в кусочки дорогой ткани, темно-красный бархат для фигурки “I”, кусок роскошной материи от старого выброшенного платья… для другой фигурки – обрывок синей с золотом парчи, которую так любила носить королева Элеонора.
Деирдре взяла небольшой серебряный кинжал и с легким нажимом провела острым лезвием по ладони. На белой коже выступила алая полоса. Деирдре сжала кулак, а из ее руки на фигурки закапали крупные капли крови. Она неотрывно смотрела на них, собрав в этот кулак всю свою ненависть и всю свою боль, и ее губы шевелились в беззвучных заклинаниях на известном здесь только ей языке.
Она взяла две тонкие длинные иглы. Накалила их на пламени свечи, не переставая читать заклинания, обмакнула в темную жидкость одного из своих пузырьков. Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот. Потом Деирдре подняла со стола другую фигурку. Позволила отблескам пламени немного поиграть на ней, вспоминая величественную осанку, старое лицо и проницательные глаза, все издевки и унижения. Она взяла другую иглу, немного подумала – и вонзила иглу в сердце королевы Элеоноры. Вокруг воткнутых игл на фигурках расползались темные пятна крови.
***
Годфри удивился тому, что дверь заперта на ключ. Деирдре никогда раньше не запиралась. Впрочем, в последнее время она была так подавлена смертью отца, что, возможно, ей хотелось, чтобы ее никто не беспокоил. Как у хозяина дома, у него были ключи от всех помещений, он больше никому не доверял. Отпирая тяжелую дубовую дверь, ему показалось, что его нос почувствовал какой-то странный удушливый запах. И его вновь кольнуло то ставшее уже знакомым тревожное чувство, которое в последнее время пробуждалось в нем, когда он думал о жене.
Распахнув дверь, он понял, что запах ему не показался. Комнату наполняли клубы удушливого дыма. Она сидела за столом с распущенными по плечам волосами и была так поглощена своим занятием, что даже не обернулась, когда он вошел. Прикрывая глаза от идущего из камина едкого дыма – какого дьявола здесь происходит?! – он приблизился к ней. Когда он увидел, что она делает, его сковал ледяной ужас. Годфри мало понимал в колдовстве и тому подобном, но то, что он увидел, оставляло мало сомнений в смысле происходящего. Он узнал синюю с золотом парчу. Увидел начерченную корону. Ему хватило одного взгляда, чтобы все понять – и точно так же хватило бы любому другому. На миг ему снова представился костер и она в одной рубахе, привязанная к деревянному столбу.
Он грубо схватил ее за плечо и рывком развернул к себе.
- Что ты делаешь?! – его голос дрожал от ярости, но он не позволял себе повышать его из опасения, что их услышит прислуга. Ее темные глаза с вызовом смотрели на него, ничего не отрицая. – Черт возьми, да ты хоть понимаешь, чем это грозит?!
- Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Он был готов придушить ее. Он рывком поднял ее со стула и встряхнул за плечи. Ему хотелось стереть с ее лица это выражение спокойной непоколебимой решимости, он еле сдерживался, чтобы не ударить ее.
- Ты понимаешь, что с тобой за это сделают, глупая девчонка?! Под какую угрозу ты ставишь нас вот этим, своим глупым безрассудством и этими играми в колдовство?! Здесь Англия, а не Ирландия, Деирдре!
- Я знаю, - глухо сказала она, отворачиваясь.
Годфри схватил фигурки, могущие принести ужасную смерть им обоим, и сделал шаг к камину, чтобы бросить их в огонь. Но она оказалась быстрее его – проворная, как дикая кошка, она встала между ним и камином, раскинув руки, загораживая огонь своим телом.
- Нет! Не смей! Сначала тебе придется убить меня! – крикнула она. – Или я все равно найду способ отомстить им, клянусь тебе, Годфри!
- Замолчи, - прорычал он. Он бросил фигурки в ларец, захлопнув его крышку, и отшвырнул Деирдре на кровать. – Что за ядовитый дым ты сюда напустила, чертова ведьма?! – он закашлялся.
Она попыталась подняться, но он придавил ее к кровати своим телом и зажал ей рот.
- Никогда больше не делай этого, Деирдре, - прошипел он. – Никогда, ты слышишь меня?!
Ее глаза сверкали, как молнии. Она укусила его за палец, и он вынужден был отдернуть руку, чертыхаясь.
- А то что?! – она с вызовом смотрела ему в глаза. – Ты ударишь меня? Давай, ударь меня, муж мой!
- Не провоцируй меня, Деирдре… - его голос был хриплым. – Я сошлю тебя в свой загородный замок и запру в своих покоях, и ты проведешь остаток своих дней в заточении! Твое дело – заниматься вышиванием и рожать мне детей!
- Пусти меня! – она пыталась вырваться из-под него, но он был слишком тяжелым и сильным. – Если ты хотел себе безмозглую куклу, мог взять себе в жены англичанку, как Изабелла!
- Нет… - прошептал он, проводя рукой по ее лицу. Она опять укусила его, но он не обратил на это внимания. Она была яростным диким зверьком, которого он тщетно надеялся приручить – сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо еще обнаружит в ней этот дьявольский огонь и попробует уничтожить ее? Острый прилив потребности защитить ее во что бы то ни стало, пусть даже от нее самой, смешался с внезапно нахлынувшим на него желанием. – Мне не нужна другая жена, кроме тебя…
- Я сказала, пусти меня! – закричала она, отталкивая его руку, легшую ей на грудь. – Я не хочу сейчас!
- Разве ты не понимаешь, что я хочу всего лишь защитить тебя? Ты сумасшедшая… и сводишь с ума меня, - хрипло проговорил Годфри, придавливая ее руки к постели. – Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться! – он разорвал платье на ее груди.
Она брыкалась и отбивалась, но он был сильнее. Он силой раздвинул ее ноги – получив при этом больный удар коленом в живот, но ему было все равно, он хотел подчинить ее себе, показать ей, кто главный в этом доме и в его жизни. Когда он грубо вошел в нее, она вскрикнула от боли. Овладевая ей, он стал целовать ее, несмотря на то, что она кусалась и царапалась. На ее глаза навернулись слезы – но, тем не менее, он увидел, что ее зрачки расширились, и ощущал, что ее тело реагирует на его страсть. Когда он достиг пика наслаждения и излился в нее, он, все еще внутри нее и придавливая ее к кровати своей тяжестью, почувствовал, как она бессильно обмякла в его объятьях. Он осторожно вышел из нее и сел на кровати. Ее темные волосы разметались по подушке, она все так же лежала на постели, даже не сделав попытки прикрыть себя и опустить задранные юбки, он видел ее белые ноги и бедра и темные, с золотистой рыжиной, завитки волос между ними.
- Должно быть, ты ненавидишь меня… - он тяжело перевел дыхание, отвернувшись. – Деирдре… если ты несчастна здесь, со мной, я могу посадить тебя на корабль и отправить тебя в твою родную Ирландию. Клянусь тебе, я не буду настаивать на своем супружеском праве и дам тебе золота весом с тебя.
Она ответила не сразу, и это мучительно кольнуло его в сердце. Для него была невыносима мысль о том, чтобы потерять ее, но он не мог видеть эту боль в ее глазах. Ее юбки зашелестели, и она обняла его со спины, положив голову ему на плечо. Едкий дым, наполнявший комнату, почти рассеялся, но в глазах у него все равно щипало.
- Нет… Я не ненавижу тебя, Годфри, - тихо сказала она. – И я никуда не уеду от тебя. Ты прав, я твоя жена… Но я ненавижу их… И ты не можешь приказать мне изменить это.
- Я этого и не прошу, - он повернулся к ней, притягивая ее к себе и гладя во волосам. – Просто… я не прощу себе, если что-то случится с тобой. Самый большой страх в своей жизни… я испытал тогда, когда ты была на волоске от смерти.
- Тогда защищай меня, мой рыцарь… - прошептала она, прижавшись к его щеке. Ее разорванное платье открывало ее грудь, он чувствовал ее нежную кожу под своими пальцами.
- Конечно, моя любимая принцесса. Я всегда буду защищать тебя. Хотя это будет нелегко, - Годфри усмехнулся, целуя ее лицо и губы.
***
Люси с трудом открыла глаза, медленно просыпаясь. Утреннее солнце уже светило сквозь шторы. Еще не проснувшись окончательно, она потянулась к подушке Генри, и с разочарованием поняла, что его опять нет рядом. В комнате кто-то был, но прищурившись, она увидела, что это всего лишь Дженни, принесшая поднос с утренним кофе. Часы на прикроватном столике показывали почти полдень. Ужас, неужели она проспала так долго?! Она смутно вспомнила, что ей опять снилась ирландская принцесса. С тех пор, как Люси тогда вызвала дух Деирдре О'Коннор в зеркале – впрочем, она сама не могла отчетливо сказать, что же именно она видела тогда в зеркале – она стала чувствовать особенную, почти родственную близость леди Деирдре. Люси восхищалась ей и втайне мечтала быть чуть-чуть похожей на нее. По ее собственному мнению, ей не хватало смелости, и она слишком чувствительно реагировала на самые, казалось бы, пустячные вещи.
Как вчера, например. Вчера она испытала сильное потрясение при полном отсутствии на то веских оснований – быть может, поэтому она так долго спала сегодня. Генри взял ее в своей карете на прогулку по городу, он показывал ей Тауэр, древнюю норманнскую крепость, которую построил когда-то его предок – Вильгельм Завоеватель – и управлял из нее Лондоном, резиденцию средневековых королей и место заточения знаменитых узников. Тауэр очень понравился Люси, она любила места, дышащие стариной. Иногда ей казалось, что в местах, подобных этому, она слышит голоса давно ушедших людей… Люси смотрела на стены Тауэра и думала о том, что именно в этих стенах бывали Деирдре и сэр Годфри, когда Тауэр был королевским замком. Она была в превосходном настроении и самочувствии, и никак не ожидала, что прогулка завершится так, как она завершилась.
Когда они выходили из Тауэра, Генри показал ей громаду строящегося Тауэрского моста, грандиозное сооружение, претендующее на то, чтобы стать новым символом Лондона, первое сочетание разводного и подвесного мостов. Когда Люси посмотрела на строящийся скелет этой огромной конструкции, ей внезапно сделалось дурно. На нее вдруг накатила волна липкого, необъяснимого ужаса, ей показалось, что небо заволокли темные тучи, и у нее подкосились ноги. Генри успел поддержать ее и усадил в карету, дав ей понюхать какие-то соли, от которых она немного пришла в себя. Он обеспокоено смотрел на нее, правда, пошутив, что ему тоже не по вкусу современная архитектура. Ее муж нежно обнимал ее, но Люси еще долго не покидало то чувство внезапного липкого холода, и только дома, когда он уложил ее в горячую ванну, и, присоединившись к ней, занялся с ней любовью в теплой воде, она смогла забыть о неприятном происшествии.
Сейчас Дженни, увидев, что хозяйка наконец-то проснулась, широко улыбнулась и поставила поднос с утренним кофе на прикроватный столик.
- Bonne matinée, madame! Comment ça va?
Люси приподнялась на кровати и протерла глаза. Ей показалось, что она все еще спит. Дженни говорила на французском – языке, который она никогда в жизни не знала. Во французском произношении Дженни слышалась сильная примесь кокни.
- Merci, très bien... – растерянно пробормотала Люси, вспоминая свои собственные скудные познания во французском языке.
Дженни просияла, всплеснув руками, и уселась на край кровати рядом с Люси.
- Мисс Люси, правда, у меня хорошо получается? – глаза ирландки горели победоносным огнем.
- Да… - Люси отвела глаза, не желая неверно выбранным словом погасить внезапно вспыхнувший интерес своей горничной к иностранным языкам. – С чего ты решила учить французский, Дженни?
- Вот, - миссис Фитц-Брайан торжествующе достала из-под шали, как ловкий фокусник, потрепанную книжицу и протянула ее Люси. Люси увидела, что это французский разговорник.
- Вот увидите, мисс Люси, очень скоро я заговорю как настоящая парижанка! – зашептала Дженни, доверительно наклоняясь к госпоже, и Люси поняла, что Дженни уже успела за утро приложиться к рюмке.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - сказала Люси с улыбкой. – Но зачем же тебе это понадобилось?
Дженни хитро улыбнулась.
- Я точно знаю, мисс Люси – он это оценит.
- Он? Кто он? – но тут Люси осенило прозрение. В их доме был один человек, который хорошо говорил только по-французски. И этим человеком был Дрэзер.
- Он такой сильный и большой мужчина, мисс Люси… - Дженни восхищенно вздохнула. – И каждый раз, когда я смотрю на него… я поневоле задумываюсь о том, что такой большой мужчина должен быть велик во всем… ну вы же меня понимаете, мисс Люси? – Дженни понизила голос и заговорщически подмигнула.
Люси одновременно рассмеялась и покраснела. Дженни и Дрэзер… более колоритной пары нельзя было себе представить. Сейчас, когда она подумала об этом, она поняла, что Дрэзер давно посматривал на рыжеволосую ирландку.
- Надеюсь, твой французский monsieur… уделяет тебе знаки внимания? – спросила леди Блэквуд, смеясь.
- А то! – кивнула Дженни. – Вот вчера, когда вы с милордом поехали кататься по городу, мы с ним были на рынке… он был таким галантным, все донес, да еще и купил мне цветок! Дрэзер – ну просто идеальный джентльмен…
- Что ж, надеюсь, у твоего идеального джентльмена честные намерения, - Люси шутливо погрозила Дженни пальцем. – Ты же знаешь, мой муж придерживается очень строгих правил… До сих пор не могу забыть, что случилось с той бедной горничной, Грейс.
Ирландка хмыкнула.
- Ну, я-то не Грейс и смогу дать отпор даже вашему лорду, мисс Люси! Потом, вряд ли он будет беспокоиться из-за моей репутации, я женщина бывалая, - Дженни громко засмеялась, и Люси подумала о том, что, может быть, сегодня стоит запереть буфет. – А он-то все больше о девственницах заботится…
Эти слова неприятно покоробили Люси. Конечно, когда-то ее невинность вызвала в Генри интерес… это было нужно ему для ритуала, и вдобавок, как она подозревала, волновало его. Но с тех пор она уже давно стала его женой и познала любовь, он даже иногда заставлял ее чувствовать себя порочной. Люси искренне надеялась, что лорд Блэквуд не заботится больше ни о каких других девственницах.
Впрочем, она скоро забыла об этом. Завязывающаяся любовная история между Дженни и Дрэзером крайне занимала ее, для Люси Дженни всегда была практически членом семьи, и она была бы очень рада, если бы ирландка нашла свое счастье. За завтраком Люси уже начала продумывать их свадьбу.
Позже, в радостном настроении она спустилась в библиотеку. Ей передали, что сэр Генри уехал с утра по делам, и она собиралась немного почитать в уединении. Кресло у камина еще хранило тепло его тела. Она уютно устроилась в кресле, прижавшись плечом к кожаной обивке, еще хранившей запах его духов. Люси почувствовала необычайный прилив нежности и любви к нему, ей хотелось окружить его теплом и вниманием, сделать так, чтобы он никогда ни в чем не нуждался… Она встала с кресла, решив не читать в библиотеке, а пойти на кухню и распорядиться насчет его любимых блюд… как вдруг ее внимание привлек сложенный листок бумаги, валяющийся на полу. Она машинально подняла его и развернула.
Это было письмо – или скорее даже, коротенькая записка. Она была написана мелким изящным женским почерком. Записка гласила:
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
У Люси потемнело в глазах, казалось, все вокруг закружилось. Она оперлась о спинку кресла, чтобы не упасть, и еще раз пробежала глазами письмо. Затем Люси опустилась в кресло, бледная как мел, сжимая записку в пальцах, Ей показалось, что мир сковало холодом.
12: ДУРНЫЕ ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
Годфри толкнул дверь их спальни, ему не терпелось увидеть ее. Сегодня он весь день пробыл на королевской охоте, она осталась дома – обычное женское недомогание… признаться, он был слегка разочарован, он хотел от нее наследника и надеялся, что она уже беременна. Они занимались любовью почти каждую ночь. Он не дал этому разочарованию вкрасться в голос, прощаясь с ней утром и нежно целуя ее. В конце концов, это был лишь первый месяц их брака. У сэра Годфри будет еще много, много возможностей, которыми он не преминет воспользоваться.
На охоте он постоянно думал о ней, и это заставило его улыбнуться, вспомнив, как он так же мечтал о ней в Ирландии, когда она была еще далека и недосягаема. Женитьба на ней нисколько не умерила его пыла, Годфри усмехнулся и подумал, что ему посчастливилось быть одним из немногих рыцарей, влюбленных в свою жену. Но его несколько беспокоило ее состояние. В том, что она тоже любила его, у него не было сомнений – их ночи были достаточно красноречивым тому доказательством. Но огонь, горевший в ее глазах, так завораживавший его в ней… как будто потускнел. Она изо всех сил старалась не показывать ему этого, но иногда он замечал тоску в ее глазах. Придворный лекарь, которого он позвал к ней, беспокоясь о ее здоровье – это вызвало очередную вспышку ее ярости, она заявила, что может сама о себе позаботиться и ей не нужен английский врач-шарлатан – сказал, что ее здоровье в полном порядке, и, возможно, ей просто требуется время, чтобы привыкнуть к жизни в Лондоне. Впрочем, он так и не смог осмотреть ее как следует – на его щеке красовалась длинная царапина, и почтенный лекарь добавил, что единственной проблемой является вспыльчивый темперамент леди. Годфри не смог сдержать смеха и дал лекарю золотой за труды.
А привыкание Деирдре к жизни в Лондоне проходило не очень успешно. Годфри знал, что принцесса Изабелла невзлюбила новую придворную даму. Разумеется, это были происки старой ведьмы Элеоноры, которая имела большое влияние на молодую жену Джона, но от этого было не легче. Деирдре упорно отмалчивалась и уверяла мужа, что все было хорошо, но слухи ходили. По слухам Изабелла Глостерская избегала смотреть леди Гизборн в глаза, и делала рукой знак от дурного глаза в ее присутствии. Годфри пытался поговорить с Джоном, но Джон ненавидел все, что касалось его жены. Влияние его матери на Изабеллу было и его больной точкой, ведь это королева Элеонора устроила этот брак. Джон как-то жаловался Годфри, что Изабелла докладывает королеве даже то, как идут у них дела в постели – а дела шли не очень хорошо, принц говорил, что его супруга холодна как камень. Так или иначе, сэр Годфри нашел себя в мучительном положении, что никак здесь не может помочь своей жене. Он пытался окружить ее роскошью и комфортом, но ей, это, казалось, было безразлично. Только его любовь заставляла ее глаза снова блестеть… но наутро Годфри снова замечал в них грусть, и так было все чаще и чаще.
читать дальшеКогда он вошел в их покои, он увидел, что она сидит на постели неестественно прямо и смотрит в окно. Она даже не обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был уязвлен, что не услышал от нее даже слова приветствия.
- Деирдре? Как ты себя чувствуешь?
Она резко обернулась. По ее выражению Годфри понял, что она просто не слышала, как он вошел, так глубоко она была погружена в свои мысли. Ее покрасневшие глаза и припухшее лицо говорили о том, что она плакала. Годфри не мог выносить вида ее слез, это словно вышибало почву у него из-под ног. Он опустился рядом с ней на кровать и приобнял ее за плечи.
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? Деирдре, тебя кто-то обидел в мое отсутствие?! – когда из гордой принцессы она превращалась в хрупкую и ранимую девочку, когда он видел боль в ее глазах, в нем словно все переворачивалось, он готов был на все, чтобы защитить ее, встать щитом между ней и тем, что причиняло ей боль.
Она подняла на него заплаканные глаза, показывая ему что-то, зажатое в руке. Письмо. Это было письмо. Скомканное, в расплывшихся чернилах…
- Это доставили, пока ты был на охоте… - ее голос охрип и с трудом слушался ее. – Мой отец… мой отец погиб. Кэтал стал верховным королем Тары…
Годфри крепче сжал ее в объятиях. Его глазам представился Рори О'Коннор – сильный воин, еще не старый, лишь седина посеребрила бороду… Он явно был в добром здравии, когда Годфри видел его в последний раз.
- Что с ним случилось? – тихо спросил он.
- Пущенная стрела. Смазанная ядом, - она судорожно вздохнула. У нее уже не осталось слез, судя по всему, она выплакала их все. Годфри почувствовал укол вины за то, что развлекался целый день на охоте с дворянами, в то время как она здесь безутешно оплакивала своего отца.
- Его поймали. Один из недобитых людей де Клера, разбойничавших по лесам… Кэтал умертвил его, - она продолжала, всхлипывая, сбивчивое дыхание мешало ей говорить. Годфри осторожно погладил ее руку, пытаясь успокоить, но она не заметила этого. – Отец умер не сразу… на следующий день.
- Если бы я была там… - она вновь устремила взгляд к окну, выходившему на запад. – Я бы могла его спасти. Очень возможно, я бы смогла остановить действие яда. Но меня не было рядом с ним. Он умер, а меня не было рядом с ним.
Годфри обнял ее, не зная, что сказать. Она положила голову ему на плечо, тихо всхлипывая без слез, и он, нежно гладя ее по спине, впервые задумался о том, что, возможно, было ошибкой привезти ее сюда, что, несмотря на все его старания, она несчастна здесь… что он сорвал прекрасный дикий цветок, так как тот пленил его своей красотой, но теперь цветок увядает и чахнет в неволе.
***
Комната была уставлена свечами, они мерцали во тьме и напоминали Люси о ее первой ночи с ним, о ее первом посвящении в его темные тайны. Большое зеркало отражало их танцующие огоньки, что создавало иллюзию, будто их вдвое больше. У Люси слегка кружилась голова от принятых средств, и ей казалось, что комната с горящими свечами слегка вращалась. Его не было дома сегодня вечером – он сказал, что должен отсутствовать по важным делам, и она не стала его расспрашивать. Она полностью доверяла ему. Но ей было слегка неуютно в первый раз остаться в доме ночью одной.
Люси опустилась в мягкое кресло перед зеркалом. Часы пробили полночь, и она поежилась. Вся эта жутковатая затея вызывала в ней дрожь, и она в который раз подумала, что, возможно, лучше просто уйти отсюда, как можно быстрее, закрыться в спальне и ожидать его прихода под одеялом. Но ей хотелось доказать ему, что она тоже на что-то способна. Рассказать ему утром, что она сделала в его отсутствие – даже если этот эксперимент окончится ничем – и увидеть проблеск удивления и восхищения в его глазах. Ведь он всегда поощрял ее интерес к оккультным наукам… Прочитав несколько работ по спиритизму, она заинтересовалась идеей общения с духами мертвых. Они с Генри пробовали это… но вызвали что-то темное, бесформенное, источающее своим присутствием холод и угрозу, что так сильно испугало Люси, что она отвернулась и прижалась лицом к плечу Блэквуда… когда она осмелилась вновь обернуться, в комнате уже ничего не было.
Люси думала о том, чтобы вызвать дух своей матери. Она практически не знала ее, и с шести лет, когда леди Джейн умерла, мечтала о том, чтобы снова увидеть ее, поговорить с ней, поделиться с ней своими секретами… Но эта идея почему-то натыкалась на холодную стену сопротивления в ней самой. Вместо этого она решила вызвать ее дух. За последнее время Люси столько думала о ней, что она стала родной и близкой. Люси ощущала ее почти сестрой.
Из темного зеркала на Люси глядело ее собственное бледное лицо. Зрачки были расширены, взгляд лихорадочно блестел – она подумала, что Генри будет недоволен, ведь он говорил ей соблюдать умеренность в дозах. Курительницы наполняли комнату тяжелым, но необыкновенно приятным и душистым запахом, Люси бросила на них еще горсть. Неотрывно глядя в зеркало и отбросив со лба мокрую прядь волос, Люси начала читать заклинания, которым он научил ее, губы плохо слушались ее.
Пламя свечей колыхалось, но ничего не происходило. В зеркале Люси видела лишь свое отражение, смутное и плохо различимое из-за темноты и неверного колеблющегося света свечей.
- Приди ко мне… я хочу тебя увидеть, - тихо прошептала она одними губами.
Дрожащими пальцами Люси дотронулась до поверхности зеркала. Темное стекло показалось ей очень холодным, по нему как будто пробежала рябь. Донесшийся сквозняком порыв воздуха наклонил пламя свечей, заставил огоньки яростно танцевать, задул некоторые из них. Внезапно отражение в зеркале исказилось, рябь стала сильнее, по нему как будто пробежала волна. Люси напряженно вглядывалась в колыхающуюся тьму по ту сторону рамы. Из нее стали проступать очертания. Люси вновь увидела свое отражение, но это отражение разительно отличалось от нее самой. Черты лица девушки в зеркале были очень похожи на Люси, но ее темные волосы были гораздо длиннее, они спускались мягкими змеистыми волнами по ее плечам до пояса. Она была богато одета, но это была одежда давно забытой эпохи, эпохи рыцарей и прекрасных дам, ее платье из древности средних веков было расшито золотом, кольца золотого пояса тонкой и искусной работы сомкнулись на талии. Люси смотрела на нее в застывшем оцепенении, не в силах вымолвить ни слова… А губы принцессы по ту сторону зеркала в полутьме улыбнулись ей.
***
Деирдре была сама не своя всю следующую неделю. Мужественное и суровое, но иногда озаряющееся такой добротой лицо отца постоянно стояло у нее перед глазами. Она не могла поверить, что его больше нет. Она никогда не была так близка с ним, как с Кэталом – и все же, от его потери мир словно померк. Деирдре пыталась представить, каким верховным королем будет для Ирландии ее брат, и не могла – Кэтал был, несомненно, доблестным и отважным воином, но он также был очень юн и, бывало, безрассуден. Она с грустью думала о том, что в Таре, должно быть, теперь стало очень одиноко, с тех пор как она покинула ее, а теперь ушел и отец. Ее брат оказался теперь совсем один, с взваленной на слишком юные плечи ответственностью вдобавок к горю, и ей хотелось обнять его, как прежде, но их разделяло холодное и безразличное к их судьбам море.
Эти мысли занимали ее всю, и поэтому она вовсе не слышала замечаний принцессы Изабеллы Глостерской, которой Деирдре и другие придворные дамы помогали укладывать волосы.
- Вы что, оглохли, леди Гизборн?! – принцесса визгливо повысила голос. – Это совсем не те ленты, которые я приказала вам взять.
- Простите меня, ваше высочество, - ровным голосом сказала Деирдре, наклоняясь за нужными Изабелле лентами.
- Милочка… я понимаю, что вы скорбите сейчас, - тон жены принца Джона чуть смягчился. – Я думаю, что вы слишком замыкаетесь в себе… общение с нами пойдет вам на пользу, если только вы будете чуть более внимательны. К тому же, траур вам очень к лицу.
Другие дамы хихикнули. Рука Деирдре судорожно сжалась, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и задела горшочек с притираниями принцессы. Он перевернулся, заливая новое платье Изабеллы густой темной жидкостью с пахучим ароматом.
Принцесса взвизгнула и вскочила, оттолкнув придворных дам.
- Неуклюжая корова! Ты испортила мое новое платье из Франции! – закричала Изабелла, ее белая пухлая рука взметнулась в воздух и отвесила Деирдре звонкую пощечину.
В комнате стало тихо. Одна из дам Изабеллы зажала изумленный вздох рукой, все замерли и с нескрываемым любопытством смотрели на принцессу и леди Гизборн, всем хотелось знать, что же будет дальше. Деирдре поднесла руку к горящей щеке, очень медленно. Ее темные, чуть прищуренные глаза неотрывно смотрели на принцессу. Изабелла отвела взгляд.
- Прошу простить меня, ваше высочество… - медленно проговорила ирландка. – Я сожалею, что моя неловкость оскорбила и расстроила вас.
- Меня все ненавидят здесь! Все! – истерично вскрикнула Изабелла. – Вы позволяете себе такое обращение со мной, так как знаете, что мой муж пренебрегает мной! – с этими словами принцесса разрыдалась и выбежала из комнаты.
Женщины растерянно зашептались, переводя взгляд с силой захлопнутой Изабеллой двери на леди Гизборн. Деирдре все так же продолжала стоять, застывшая, как каменная статуя.
***
В этот вечер она отозвала всех слуг прочь. Закрыла дверь, задернула занавес на окне. Ей не должны были помешать. Деирдре казалось, что щека все еще горела. Казалось, что пощечина оставила клеймо унижения на всем ее существе. Эта пухлая белотелая англичанка словно вываляла ее в грязи, перед всеми. Что ж, настало время показать им, кто она такая. Довольно она терпела. Она – Деирдре О'Коннор, наследница древнего рода верховных королей Ирландии, и в ней течет Кровь Дракона, и никто не смеет унижать ее.
- Скоро твой муж начнет презирать тебя еще больше, Изабелла… - прошептала Деирдре Гизборн, и улыбка тронула ее губы.
Она распустила волосы. Зажгла свечи, расставила их в нужном порядке. Достала из-под кровати тяжелый кованый ларец с травами и снадобьями, бросила горсть трав в камин, отчего комнату почти тут же заволокло едким дымом, от которого у нее начали слезиться глаза. Они лежали на дне ее ларца, уже сделанные, она сплела их после всех полученных от них унижений, когда Годфри не было дома. До сих пор она не решалась использовать их, несмотря на все их насмешки и издевки, но то, что случилось сегодня, было последней каплей. Чаша ее терпения была переполнена. Сегодня они отплатят ей сполна.
Маленькие фигурки, сделанные из соломы, воска и глины. Первые буквы их имен были начертаны на их лбах – большие “I” и “E”. У фигурки с буквой “E” над инициалом была грубо вырезана корона. Они обе были завернуты в кусочки дорогой ткани, темно-красный бархат для фигурки “I”, кусок роскошной материи от старого выброшенного платья… для другой фигурки – обрывок синей с золотом парчи, которую так любила носить королева Элеонора.
Деирдре взяла небольшой серебряный кинжал и с легким нажимом провела острым лезвием по ладони. На белой коже выступила алая полоса. Деирдре сжала кулак, а из ее руки на фигурки закапали крупные капли крови. Она неотрывно смотрела на них, собрав в этот кулак всю свою ненависть и всю свою боль, и ее губы шевелились в беззвучных заклинаниях на известном здесь только ей языке.
Она взяла две тонкие длинные иглы. Накалила их на пламени свечи, не переставая читать заклинания, обмакнула в темную жидкость одного из своих пузырьков. Взяла в другую, окровавленную руку фигурку Изабеллы и, держа в памяти пухлое заплаканное лицо, срывающиеся с губ принцессы обидные слова, с силой вонзила иголку ей в живот. Потом Деирдре подняла со стола другую фигурку. Позволила отблескам пламени немного поиграть на ней, вспоминая величественную осанку, старое лицо и проницательные глаза, все издевки и унижения. Она взяла другую иглу, немного подумала – и вонзила иглу в сердце королевы Элеоноры. Вокруг воткнутых игл на фигурках расползались темные пятна крови.
***
Годфри удивился тому, что дверь заперта на ключ. Деирдре никогда раньше не запиралась. Впрочем, в последнее время она была так подавлена смертью отца, что, возможно, ей хотелось, чтобы ее никто не беспокоил. Как у хозяина дома, у него были ключи от всех помещений, он больше никому не доверял. Отпирая тяжелую дубовую дверь, ему показалось, что его нос почувствовал какой-то странный удушливый запах. И его вновь кольнуло то ставшее уже знакомым тревожное чувство, которое в последнее время пробуждалось в нем, когда он думал о жене.
Распахнув дверь, он понял, что запах ему не показался. Комнату наполняли клубы удушливого дыма. Она сидела за столом с распущенными по плечам волосами и была так поглощена своим занятием, что даже не обернулась, когда он вошел. Прикрывая глаза от идущего из камина едкого дыма – какого дьявола здесь происходит?! – он приблизился к ней. Когда он увидел, что она делает, его сковал ледяной ужас. Годфри мало понимал в колдовстве и тому подобном, но то, что он увидел, оставляло мало сомнений в смысле происходящего. Он узнал синюю с золотом парчу. Увидел начерченную корону. Ему хватило одного взгляда, чтобы все понять – и точно так же хватило бы любому другому. На миг ему снова представился костер и она в одной рубахе, привязанная к деревянному столбу.
Он грубо схватил ее за плечо и рывком развернул к себе.
- Что ты делаешь?! – его голос дрожал от ярости, но он не позволял себе повышать его из опасения, что их услышит прислуга. Ее темные глаза с вызовом смотрели на него, ничего не отрицая. – Черт возьми, да ты хоть понимаешь, чем это грозит?!
- Не мешай мне, Годфри, - холодно сказала она.
Он был готов придушить ее. Он рывком поднял ее со стула и встряхнул за плечи. Ему хотелось стереть с ее лица это выражение спокойной непоколебимой решимости, он еле сдерживался, чтобы не ударить ее.
- Ты понимаешь, что с тобой за это сделают, глупая девчонка?! Под какую угрозу ты ставишь нас вот этим, своим глупым безрассудством и этими играми в колдовство?! Здесь Англия, а не Ирландия, Деирдре!
- Я знаю, - глухо сказала она, отворачиваясь.
Годфри схватил фигурки, могущие принести ужасную смерть им обоим, и сделал шаг к камину, чтобы бросить их в огонь. Но она оказалась быстрее его – проворная, как дикая кошка, она встала между ним и камином, раскинув руки, загораживая огонь своим телом.
- Нет! Не смей! Сначала тебе придется убить меня! – крикнула она. – Или я все равно найду способ отомстить им, клянусь тебе, Годфри!
- Замолчи, - прорычал он. Он бросил фигурки в ларец, захлопнув его крышку, и отшвырнул Деирдре на кровать. – Что за ядовитый дым ты сюда напустила, чертова ведьма?! – он закашлялся.
Она попыталась подняться, но он придавил ее к кровати своим телом и зажал ей рот.
- Никогда больше не делай этого, Деирдре, - прошипел он. – Никогда, ты слышишь меня?!
Ее глаза сверкали, как молнии. Она укусила его за палец, и он вынужден был отдернуть руку, чертыхаясь.
- А то что?! – она с вызовом смотрела ему в глаза. – Ты ударишь меня? Давай, ударь меня, муж мой!
- Не провоцируй меня, Деирдре… - его голос был хриплым. – Я сошлю тебя в свой загородный замок и запру в своих покоях, и ты проведешь остаток своих дней в заточении! Твое дело – заниматься вышиванием и рожать мне детей!
- Пусти меня! – она пыталась вырваться из-под него, но он был слишком тяжелым и сильным. – Если ты хотел себе безмозглую куклу, мог взять себе в жены англичанку, как Изабелла!
- Нет… - прошептал он, проводя рукой по ее лицу. Она опять укусила его, но он не обратил на это внимания. Она была яростным диким зверьком, которого он тщетно надеялся приручить – сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо еще обнаружит в ней этот дьявольский огонь и попробует уничтожить ее? Острый прилив потребности защитить ее во что бы то ни стало, пусть даже от нее самой, смешался с внезапно нахлынувшим на него желанием. – Мне не нужна другая жена, кроме тебя…
- Я сказала, пусти меня! – закричала она, отталкивая его руку, легшую ей на грудь. – Я не хочу сейчас!
- Разве ты не понимаешь, что я хочу всего лишь защитить тебя? Ты сумасшедшая… и сводишь с ума меня, - хрипло проговорил Годфри, придавливая ее руки к постели. – Ты моя жена, Деирдре. И ты будешь меня слушаться! – он разорвал платье на ее груди.
Она брыкалась и отбивалась, но он был сильнее. Он силой раздвинул ее ноги – получив при этом больный удар коленом в живот, но ему было все равно, он хотел подчинить ее себе, показать ей, кто главный в этом доме и в его жизни. Когда он грубо вошел в нее, она вскрикнула от боли. Овладевая ей, он стал целовать ее, несмотря на то, что она кусалась и царапалась. На ее глаза навернулись слезы – но, тем не менее, он увидел, что ее зрачки расширились, и ощущал, что ее тело реагирует на его страсть. Когда он достиг пика наслаждения и излился в нее, он, все еще внутри нее и придавливая ее к кровати своей тяжестью, почувствовал, как она бессильно обмякла в его объятьях. Он осторожно вышел из нее и сел на кровати. Ее темные волосы разметались по подушке, она все так же лежала на постели, даже не сделав попытки прикрыть себя и опустить задранные юбки, он видел ее белые ноги и бедра и темные, с золотистой рыжиной, завитки волос между ними.
- Должно быть, ты ненавидишь меня… - он тяжело перевел дыхание, отвернувшись. – Деирдре… если ты несчастна здесь, со мной, я могу посадить тебя на корабль и отправить тебя в твою родную Ирландию. Клянусь тебе, я не буду настаивать на своем супружеском праве и дам тебе золота весом с тебя.
Она ответила не сразу, и это мучительно кольнуло его в сердце. Для него была невыносима мысль о том, чтобы потерять ее, но он не мог видеть эту боль в ее глазах. Ее юбки зашелестели, и она обняла его со спины, положив голову ему на плечо. Едкий дым, наполнявший комнату, почти рассеялся, но в глазах у него все равно щипало.
- Нет… Я не ненавижу тебя, Годфри, - тихо сказала она. – И я никуда не уеду от тебя. Ты прав, я твоя жена… Но я ненавижу их… И ты не можешь приказать мне изменить это.
- Я этого и не прошу, - он повернулся к ней, притягивая ее к себе и гладя во волосам. – Просто… я не прощу себе, если что-то случится с тобой. Самый большой страх в своей жизни… я испытал тогда, когда ты была на волоске от смерти.
- Тогда защищай меня, мой рыцарь… - прошептала она, прижавшись к его щеке. Ее разорванное платье открывало ее грудь, он чувствовал ее нежную кожу под своими пальцами.
- Конечно, моя любимая принцесса. Я всегда буду защищать тебя. Хотя это будет нелегко, - Годфри усмехнулся, целуя ее лицо и губы.
***
Люси с трудом открыла глаза, медленно просыпаясь. Утреннее солнце уже светило сквозь шторы. Еще не проснувшись окончательно, она потянулась к подушке Генри, и с разочарованием поняла, что его опять нет рядом. В комнате кто-то был, но прищурившись, она увидела, что это всего лишь Дженни, принесшая поднос с утренним кофе. Часы на прикроватном столике показывали почти полдень. Ужас, неужели она проспала так долго?! Она смутно вспомнила, что ей опять снилась ирландская принцесса. С тех пор, как Люси тогда вызвала дух Деирдре О'Коннор в зеркале – впрочем, она сама не могла отчетливо сказать, что же именно она видела тогда в зеркале – она стала чувствовать особенную, почти родственную близость леди Деирдре. Люси восхищалась ей и втайне мечтала быть чуть-чуть похожей на нее. По ее собственному мнению, ей не хватало смелости, и она слишком чувствительно реагировала на самые, казалось бы, пустячные вещи.
Как вчера, например. Вчера она испытала сильное потрясение при полном отсутствии на то веских оснований – быть может, поэтому она так долго спала сегодня. Генри взял ее в своей карете на прогулку по городу, он показывал ей Тауэр, древнюю норманнскую крепость, которую построил когда-то его предок – Вильгельм Завоеватель – и управлял из нее Лондоном, резиденцию средневековых королей и место заточения знаменитых узников. Тауэр очень понравился Люси, она любила места, дышащие стариной. Иногда ей казалось, что в местах, подобных этому, она слышит голоса давно ушедших людей… Люси смотрела на стены Тауэра и думала о том, что именно в этих стенах бывали Деирдре и сэр Годфри, когда Тауэр был королевским замком. Она была в превосходном настроении и самочувствии, и никак не ожидала, что прогулка завершится так, как она завершилась.
Когда они выходили из Тауэра, Генри показал ей громаду строящегося Тауэрского моста, грандиозное сооружение, претендующее на то, чтобы стать новым символом Лондона, первое сочетание разводного и подвесного мостов. Когда Люси посмотрела на строящийся скелет этой огромной конструкции, ей внезапно сделалось дурно. На нее вдруг накатила волна липкого, необъяснимого ужаса, ей показалось, что небо заволокли темные тучи, и у нее подкосились ноги. Генри успел поддержать ее и усадил в карету, дав ей понюхать какие-то соли, от которых она немного пришла в себя. Он обеспокоено смотрел на нее, правда, пошутив, что ему тоже не по вкусу современная архитектура. Ее муж нежно обнимал ее, но Люси еще долго не покидало то чувство внезапного липкого холода, и только дома, когда он уложил ее в горячую ванну, и, присоединившись к ней, занялся с ней любовью в теплой воде, она смогла забыть о неприятном происшествии.
Сейчас Дженни, увидев, что хозяйка наконец-то проснулась, широко улыбнулась и поставила поднос с утренним кофе на прикроватный столик.
- Bonne matinée, madame! Comment ça va?
Люси приподнялась на кровати и протерла глаза. Ей показалось, что она все еще спит. Дженни говорила на французском – языке, который она никогда в жизни не знала. Во французском произношении Дженни слышалась сильная примесь кокни.
- Merci, très bien... – растерянно пробормотала Люси, вспоминая свои собственные скудные познания во французском языке.
Дженни просияла, всплеснув руками, и уселась на край кровати рядом с Люси.
- Мисс Люси, правда, у меня хорошо получается? – глаза ирландки горели победоносным огнем.
- Да… - Люси отвела глаза, не желая неверно выбранным словом погасить внезапно вспыхнувший интерес своей горничной к иностранным языкам. – С чего ты решила учить французский, Дженни?
- Вот, - миссис Фитц-Брайан торжествующе достала из-под шали, как ловкий фокусник, потрепанную книжицу и протянула ее Люси. Люси увидела, что это французский разговорник.
- Вот увидите, мисс Люси, очень скоро я заговорю как настоящая парижанка! – зашептала Дженни, доверительно наклоняясь к госпоже, и Люси поняла, что Дженни уже успела за утро приложиться к рюмке.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - сказала Люси с улыбкой. – Но зачем же тебе это понадобилось?
Дженни хитро улыбнулась.
- Я точно знаю, мисс Люси – он это оценит.
- Он? Кто он? – но тут Люси осенило прозрение. В их доме был один человек, который хорошо говорил только по-французски. И этим человеком был Дрэзер.
- Он такой сильный и большой мужчина, мисс Люси… - Дженни восхищенно вздохнула. – И каждый раз, когда я смотрю на него… я поневоле задумываюсь о том, что такой большой мужчина должен быть велик во всем… ну вы же меня понимаете, мисс Люси? – Дженни понизила голос и заговорщически подмигнула.
Люси одновременно рассмеялась и покраснела. Дженни и Дрэзер… более колоритной пары нельзя было себе представить. Сейчас, когда она подумала об этом, она поняла, что Дрэзер давно посматривал на рыжеволосую ирландку.
- Надеюсь, твой французский monsieur… уделяет тебе знаки внимания? – спросила леди Блэквуд, смеясь.
- А то! – кивнула Дженни. – Вот вчера, когда вы с милордом поехали кататься по городу, мы с ним были на рынке… он был таким галантным, все донес, да еще и купил мне цветок! Дрэзер – ну просто идеальный джентльмен…
- Что ж, надеюсь, у твоего идеального джентльмена честные намерения, - Люси шутливо погрозила Дженни пальцем. – Ты же знаешь, мой муж придерживается очень строгих правил… До сих пор не могу забыть, что случилось с той бедной горничной, Грейс.
Ирландка хмыкнула.
- Ну, я-то не Грейс и смогу дать отпор даже вашему лорду, мисс Люси! Потом, вряд ли он будет беспокоиться из-за моей репутации, я женщина бывалая, - Дженни громко засмеялась, и Люси подумала о том, что, может быть, сегодня стоит запереть буфет. – А он-то все больше о девственницах заботится…
Эти слова неприятно покоробили Люси. Конечно, когда-то ее невинность вызвала в Генри интерес… это было нужно ему для ритуала, и вдобавок, как она подозревала, волновало его. Но с тех пор она уже давно стала его женой и познала любовь, он даже иногда заставлял ее чувствовать себя порочной. Люси искренне надеялась, что лорд Блэквуд не заботится больше ни о каких других девственницах.
Впрочем, она скоро забыла об этом. Завязывающаяся любовная история между Дженни и Дрэзером крайне занимала ее, для Люси Дженни всегда была практически членом семьи, и она была бы очень рада, если бы ирландка нашла свое счастье. За завтраком Люси уже начала продумывать их свадьбу.
Позже, в радостном настроении она спустилась в библиотеку. Ей передали, что сэр Генри уехал с утра по делам, и она собиралась немного почитать в уединении. Кресло у камина еще хранило тепло его тела. Она уютно устроилась в кресле, прижавшись плечом к кожаной обивке, еще хранившей запах его духов. Люси почувствовала необычайный прилив нежности и любви к нему, ей хотелось окружить его теплом и вниманием, сделать так, чтобы он никогда ни в чем не нуждался… Она встала с кресла, решив не читать в библиотеке, а пойти на кухню и распорядиться насчет его любимых блюд… как вдруг ее внимание привлек сложенный листок бумаги, валяющийся на полу. Она машинально подняла его и развернула.
Это было письмо – или скорее даже, коротенькая записка. Она была написана мелким изящным женским почерком. Записка гласила:
Милорд,
Я никогда не смогу отблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Ваше появление в моей жизни – это благословение.
Я получила ваше письмо и буду ждать вас на том же самом месте, где и прежде, в парке Хэмпстед-Хит.
Ваша Агата
У Люси потемнело в глазах, казалось, все вокруг закружилось. Она оперлась о спинку кресла, чтобы не упасть, и еще раз пробежала глазами письмо. Затем Люси опустилась в кресло, бледная как мел, сжимая записку в пальцах, Ей показалось, что мир сковало холодом.
@темы: творчество, "Величайшая Власть"
-
-
11.09.2010 в 19:10О, ну Систерз я знаю, я же экс-гот
вот допки я как раз не смотрел
Да там по-моему ничего и нет, кроме этих вот комментариев))) Из них я узнала, что у Марка фетиш на черные очки
Ахаха... Они обычно говорят еще - "я к этому отношения не имею", но как раз подобное иногда заставляет задуматься - да уж неужели?....
ыыы, точно))) Еще бывают фразы "я не такой/не такая".
Может, кстати, поэтому our gods так подозрительно отмалчиваются? М? (у нас тоже есть темные зоны в биографии)
Все может быть X) Потом, артистичным натурам свойственно широко смотреть на вещи. Вот честно, я бы скорее была рада, если бы Марк был женат на каком-нить милом мальчике (или на Роберте Дауни, он же где-то говорил, что теперь ему придется жениться на Роберте Дауни...
а насчет вас, вот ты съездишь и расскажешь потом
А дальше пошли анатомические подробности, которые на самом-то деле не очень интересны.
Да, анатомии там СЛИШКОМ много. Ну, мне еще понравился его сон про сестру, и вообще это интересно представить любимого мужчину своей сестрой, но вот то, что пошло дааальше...
*всеее йа заткнулась!* А зря.
Йа заткнулась, ибо параноидальна) Если зря, то я тебе тогда в личку напишу...
*фффак, когда ж я очередной кусок средневекового слэша допишу уже.... *
Вооот, я теми же словами себя ругаю) Насчет средневекового слэша - сестра читает какой-то historical romance, "The Conquest" Элизабет Чедвик, про норманнов. Так вот, там Вильям Руфус который сын Вильгельма Завоевателя - славного предка сэра Годфри и лорда Блэквуда, имел нежную любовь с каким-то мальчиком по имени Годфруа...
а меня убил старый английский сцукофрукт
Это которая шлюха?
Блиииин!!!
Не расстраивайся, Септимус, это даже приятно
Как же тут не нахмуришься....вчера ж такое творилось, всякие там саморасстегивающиеся пуговицы и все такое))))
А Лорд вообще обиделся за вчера) Ну куда это годится, Септимус взял и вытащил жену из нашего джакузи и спешно ретировался, ругаясь Штормхольдским матом и застегивая на ходу расстегивающиеся пуговицы
-
-
11.09.2010 в 19:21-
-
11.09.2010 в 19:45Вот честно, я бы скорее была рада, если бы Марк был женат на каком-нить милом мальчике (или на Роберте Дауни, он же где-то говорил, что теперь ему придется жениться на Роберте Дауни... ), чем на том матримониальном хорроре, который за ним на премьеры таскается )))
Дауни все-таки староват, да и характер у него тож не самый приятный в этой жизни. ))) Не сильно лучше злобной карманной собачки Лизы
Насчет средневекового слэша - сестра читает какой-то historical romance, "The Conquest" Элизабет Чедвик, про норманнов. Так вот, там Вильям Руфус который сын Вильгельма Завоевателя - славного предка сэра Годфри и лорда Блэквуда, имел нежную любовь с каким-то мальчиком по имени Годфруа... А-ааа-аааа
тощая и страшная старая дева Блюэ. Вот сколько там гадости всякой, не нужной абсолютно. А вообще - это викторианская версия PWP какая-то... (((( Так и не дочитал, надоело ((
-
-
11.09.2010 в 20:30Это ж Сцукофрукт, +100500
ГГ меня кстати бесит) Он напоминает Эморыбожабку...
Поздравляю с подключением к матрице. Когда Эндрю охотится за горе-писательницой, он идет по мокрым улицам. Ночью.
(Блин, мне все ж надо посмотреть этот фильм. Только вот вдруг я в него влюблюсь ненароком....
Дауни все-таки староват, да и характер у него тож не самый приятный в этой жизни. ))) Не сильно лучше злобной карманной собачки Лизы
Ну, он хотя бы покрасивше будет
или это Гарри Старкс меня так зазомбировалА-ааа-аааа
А злобные потому что всегда хотят завоевывать мир, властвовать итд))) Вот и стремятся к нам... манифестируются...
боги, я с затаенным ужасом жду Самхайна - они же все повылезут!! Это ж один из двух дней, когда они могут обрести воплощение на время...
А я-то как жду) Я чувствую, устроит мне ЛБ...
Вот сколько там гадости всякой, не нужной абсолютно.
ППКС. Я тоже не понимаю. Нафига?! Я об этом и говорила... зачем с таким болезненным вниманием извлекать на свет разные мерзости?
-
-
11.09.2010 в 20:41а нехрен было Инквизицию делать и большинство мало-мальски красивых истреблять
-
-
11.09.2010 в 20:46(Блин, мне все ж надо посмотреть этот фильм. Только вот вдруг я в него влюблюсь ненароком.... А я вот не буду против ))) Я же жуткий носитель и распространитель майкловируса )))) Только посмотреть его проблематично - в интернете его нет, на ДВД он не выходил, его можно только на е-бее купить, и то на кассете ((( А Эндрю это Зло. Как он в одно мгновение превращается из принца мечты в чудовище.... Но она сама виновата. Ей не надо было так упорно хотеть от него избавиться. В конце концов, она сама его создала. Я не перестаю поражаться, насколько идиотичными могут быть ГПГ Т_Т
ГГ меня кстати бесит) Он напоминает Эморыбожабку... Я каждый раз себя злобно пинаю, чтобы не скатиться совсем уж в эмо-слэш. Бурные эмоции это конечно хорошо и замечательно, но розовые сопли с сахаром, фу бееее.
А злобные потому что всегда хотят завоевывать мир, властвовать итд))) Вот и стремятся к нам... манифестируются...
Милый и добрый Эндрю уже припас для меня красную ленту. Самхайна дожидается.Я псих, я знаю.зачем с таким болезненным вниманием извлекать на свет разные мерзости? Чтобы показать, как хреново ГПГ наверное.... Блин. Ну почему это нельзя сделать каким-то другим, ангстовым, а не мерзостно-подробностным способом... Blech.
-
-
11.09.2010 в 20:49-
-
11.09.2010 в 21:10Люц, а вот то что ты мне про Львов присылала, это откуда, я про Раков хочу почитать))
да вообще потом таккая мерзость блевотная пошла, что за такое я бы мр. Уайльду башку бы открутила
Это возможно, и не мр. Уайльд. Это только предполагаемо)
. А я вот не буду против ))) Я же жуткий носитель и распространитель майкловируса ))))
ЛБ будет против) Я же говорила, что он со мной сделал за Старкса и Арчи? И если это схлестнутся два Зла...
Только посмотреть его проблематично - в интернете его нет, на ДВД он не выходил, его можно только на е-бее купить, и то на кассете ((( А Эндрю это Зло. Как он в одно мгновение превращается из принца мечты в чудовище.... Но она сама виновата. Ей не надо было так упорно хотеть от него избавиться. В конце концов, она сама его создала. Я не перестаю поражаться, насколько идиотичными могут быть ГПГ Т_Т
Это да, идиотизм их хроническая болезнь. Он - материализовавшийся созданный ей персонаж? Я правильно поняла?
Я каждый раз себя злобно пинаю, чтобы не скатиться совсем уж в эмо-слэш. Бурные эмоции это конечно хорошо и замечательно, но розовые сопли с сахаром, фу бееее.
Да он такой дебил на самом деле) Он сам козел виноват - ему все дали понять весьма конкретно, а он убежал плакаться, как это ужжжасно, потом чуть в речке не утопился...
Слушай, это наверное для любителей Сумерек) Точно, Кабачок бы пошел на ГПГ...
Милый и добрый Эндрю уже припас для меня красную ленту. Самхайна дожидается. Я псих, я знаю.
О, мы здесь все такие) Так ты же ему обещал инкарнацию?
Чтобы показать, как хреново ГПГ наверное.... Блин. Ну почему это нельзя сделать каким-то другим, ангстовым, а не мерзостно-подробностным способом... Blech.
Ну да, я поняла авторский замысел, типа ГПГ испытывает к самому себе отвращение за такие чувства к мужчинам. И переносит это отвращение на весь окружающий мир. Но это действительно мерзко. У Гюисманса в "Без Дна" было то же самое... только там ГПГ просто хотелось порезать бензопилой
-
-
11.09.2010 в 21:14-
-
11.09.2010 в 21:18-
-
11.09.2010 в 21:30ЛБ будет против) Я же говорила, что он со мной сделал за Старкса и Арчи? И если это схлестнутся два Зла... Настанет Армагеддон и с небес польются огонь и сера. Я представляю.
Это да, идиотизм их хроническая болезнь. Он - материализовавшийся созданный ей персонаж? Я правильно поняла? Именно так. Причем заживший в какой-то момент своей собственной, от нее уже не зависящей, жизнью. Начать хотя бы с того, что она его даже по имени-то ни разу не назвала, он его себе сам взял. И он ее любил. И заботился о ней. (В своеобразной манере, конечно, но многие были бы благодарны). Естественно, он ей начал мстить за то, что она захотела его убить (сначала он просто не давал ей этого сделать разными более приятными способами).
Да он такой дебил на самом деле) Он сам козел виноват - ему все дали понять весьма конкретно, а он убежал плакаться, как это ужжжасно, потом чуть в речке не утопился... На этом моменте мне очень захотелось отвесить ему харрр-рррошего такого пинка, штоб он уже прекратил свои "страдания молодого Вертера", ибо задрал.
О, мы здесь все такие) Так ты же ему обещал инкарнацию? Придется, иначе это все плохо кончится. Второй будет, видимо, нашим общим ребенком
ГПГ просто хотелось порезать бензопилой там было то же отвращение-влечение к сексу в принципе и к оккультизму-сатанизму и тп. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А все потому, что узколобые людишки никак не могут признаться самим себе же, что они этого хотят. Признались бы - было бы проще.
-
-
11.09.2010 в 21:34РАК
Рак – это самый беспорядочный в связях знак. Изменчивый в настроениях, он легко может оказаться в сплетении своих сексуальных подвигов. Однако, если они любят человека, нет ничего такого, чтобы Рак не сделал для того, чтобы ублажить предмет своей любви. Жаждет в сексе разнообразия. Женщинам этого знака нравится вести себя по-матерински по отношению к мужчинам. Хотя других привлекает и иная роль, им нравится играть роль маленькой, невинной девочки, которой овладевает стереотипный мужчина, лишающий их девичьей невинности.
Рак управляет грудью, и его возбуждает особенно эта часть тела. Раков-мужчин привлекают женщины постарше, материнского типа. Раки контролируют свои страсти, они способны вести интенсивную любовную игру долгое время. Мужчины и женщины этого знака любят, чтобы их ласкали.
Рак – это знак, который производит чрезвычайно застенчивых людей, но в отдельных случаях Раки обращаются к другой крайности в сексуальных отношениях и играют агрессивную, властную роль, иногда доходя до садизма, словесного и физического.
Рак – это также виноватый муж, который, вернувшись из так называемого «делового путешествия», привозит жене дорогой подарок. Это также виноватая жена, которая успела развлечься с симпатичным соседом, пока муж был в командировке.
Раки боготворят молодость.
Единственный способ для Рака преодолеть сексуальное влечение и остаться верным – это находиться в ситуации, когда это невозможно: на работе, на конференции, в больнице или в объятиях своей любимой или супруги.
Рак – законченный материалист, любовь которого строится на денежной основе. Он всегда старается построить западню, в которую ловит королев красоты.
Если они женятся (выходят замуж), то редко остаются в женатом положении после 35 лет.
Наилучший период ожидания верности от Рака – это когда он молод и неопытен или после 35 лет, когда он – закаленный любовник. Раки верны любовникам, когда им предлагают роскошь и комфорт.
ОВЕН
Овен активен в сексе. Эти люди попадают в категорию людей «с горячей кровью». Но так как их «я» никогда не забывается, даже в разгар эротической страсти, существует опасность вовлечения в такие отношения, где отсутствует духовное удовлетворение.
В отличие от Скорпиона и Тельца, которые предпочитают длительные ласки, Овен старается сократить цикл предварительной любовной игры.
Овен, однако, во всем должен быть первым, и разумно будет предположить, что если он агрессивен в беседах и других проявлениях своего «я», то он таким же будет и в постели. Управляемые Марсом, это воины – мужчины и женщины, они сами выбирают партнера, а затем «атакуют» его, иногда скромно и застенчиво, а иногда без какого-либо предупреждения.
Они любят, когда им говорят приятные слова во время полового акта, они также признают разнообразие в сексуальных отношениях, считая, что ничто не выходит за рамки приличия.
Овны ценят романтику в сексе. Мужья и жены Овнов должны быть аккуратными и чистыми. Духи и шелковые пижамы, ночные рубашки увеличивают их привлекательность для Овна. Мягкий свет и музыка очень возбуждают их.
Овнов нельзя назвать скупыми людьми, они завоевывают своих любовников дорогой ценой. Всем, что может предложить наша цивилизация, – современные автомобили, красивый дом, роскошный гардероб, дорогие вечера в ресторане – пылкие Овны могут одарить своих возлюбленных.
Те, кто преуспевает в финансовом отношении, часто меняют предмет любви, покупая привязанность и сексуальные удовольствия.
В юности и молодости Овен ищет приключений и удовольствий, это для него главное. Для Овна лучший период для различных удовольствий, приключений и сексуальной совместимости – до 29,5 лет, если они, конечно, не вынуждены жениться и остепениться. После 29,5 лет возможность прочной семейной жизни возрастает.
-
-
11.09.2010 в 21:35меня обозвали бл*дью
-
-
11.09.2010 в 21:41из этой же книги-
РАК (22 июня – 22 июля)
В астрологии символом РАКА являются два взаимопроникающих начала – мужское и женское, которые соединились для создания новой жизни. Все, что происходит с Раком: его чувства, мысли, а зачастую и экстрасенсорные способности, – очень глубоко скрыто. Его легко можно обидеть не только словом, но даже взглядом или намеком. Часто он угрюмо молчит, потому что поглощен своими мыслями, хотя вместе с тем трудно найти человека с более тонким чувством юмора.
Покровительство Луны дает человеку тонкую, чувствительную восприимчивость, умение сочувствовать чужому горю, способность понять другого. Однако этот знак крайне нуждается в поддержке жизнестойкого, преданного друга, который придаст ему уверенность в собственных силах.
Для Рака очень важна чистота и аккуратность во всем. Водный знак, он любит чистый дом, неплохо бы недалеко от воды, немного старомодный интерьер, мягкую удобную мебель. Любым новомодным духам предпочитает запах чистого тела. Ткани для одежды Рак выбирает натуральные, чаще зеленых и бежевых тонов. Питает слабость к светлым оттенкам.
Рак естествен, но дорожа внутренней свободой, почти всегда прячется в своем панцире даже от близких ему людей. Типичный Рак редко бывает удовлетворен личной жизнью, изнуряя себя и других необоснованными подозрениями, доходя до серьезного нервного истощения. Стрессовая обстановка, которую он даже при отсутствии таковой придумывает, изматывает его психологически и обрушивается на органы, наиболее чувствительные к нервным срывам.
Созвездие Рак управляет грудной клеткой, легкими и, главное, желудком, вызывая гастриты, язву, диспепсию и расстройства. Если бы Рак не окружал себя стеной из отрицательных эмоций, пессимистических взглядов на будущее и недовольства прошлым и настоящим, он мог бы быть одним из самых здоровых знаков зодиака, так как заболевания, кроме перечисленных, зачастую бывают вызваны его мнительностью.
Такое состояние обусловлено влиянием Луны на жидкости, с чем связаны всевозможные отеки и психосоматические расстройства. Для того чтобы избежать развивающихся заболеваний, надо учитывать причины возникающих болей (волнение, душевный дискомфорт) и стараться окружить себя положительными эмоциями. Этому знаку, как никому другому, ни в коем случае нельзя устраивать «искусственных диет» (по принципу «я расстроен, мне плохо, поэтому ничего не хочу и не буду есть»), желательно строго соблюдать режим питания и есть только свежеприготовленную пищу из качественных продуктов.
При этом неплохо было бы учитывать тот набор продуктов, которые полезны и приятны Раку, и готовить из них блюда.
Какие же продукты необходимы Раку? В первую очередь богатые фторидом кальция, который содержится в молоке, сыре, яйцах, капусте всевозможных сортов, луке и ржаном хлебе. Для поддержания витаминного баланса нужны морковь, сладкий болгарский перец, малина, яблоки. Исходя из особенностей пищеварительной системы Рака, мясо должно быть нежирным. Основное пристрастие Раки испытывают к рыбе, особенно соленой, а также к ракам и креветкам.
Нельзя не остановиться еще на одной проблеме Рака. Чрезмерная обидчивость, недоверчивость, постоянные разочарования в жизни и человеческом окружении нередко подсказывают этому знаку забвение в вине. Почти все Раки любому напитку предпочитают пиво, которое в разумных пределах не причиняет неприятностей. Тем же «Ракам», которые увлекаются более крепкими напитками, нелишне еще раз напомнить об их эмоциональном и физическом состоянии, а в связи с этим о прямом воздействии алкоголя на психику, органы пищеварения и печень.
-
-
11.09.2010 в 21:52Вот-вот, аналогично)
Настанет Армагеддон и с небес польются огонь и сера. Я представляю.
Именно... Так что это опасно для мироздания))
Именно так. Причем заживший в какой-то момент своей собственной, от нее уже не зависящей, жизнью. Начать хотя бы с того, что она его даже по имени-то ни разу не назвала, он его себе сам взял. И он ее любил. И заботился о ней. (В своеобразной манере, конечно, но многие были бы благодарны). Естественно, он ей начал мстить за то, что она захотела его убить (сначала он просто не давал ей этого сделать разными более приятными способами).
Она дууууура...
На этом моменте мне очень захотелось отвесить ему харрр-рррошего такого пинка, штоб он уже прекратил свои "страдания молодого Вертера", ибо задрал.
+100500 Не терплю Эморыбожаб.
Слушай... там же дальше была НЦ-сцена... и вот там кто-то кому-то сказал "Ты высасываешь мой мозг"
Придется, иначе это все плохо кончится. Второй будет, видимо, нашим общим ребенком
Няяяя!!! А че, прелестная картинка))) А как я буду сходить с ума по своему ЛБ...
А все потому, что узколобые людишки никак не могут признаться самим себе же, что они этого хотят. Признались бы - было бы проще.
+666. Это вообще за рамками моего понимания. Смысл себя подавлять?!
Хахах, похоже я тот же гороскоп нашла)))
Рак – это самый беспорядочный в связях знак.
Ну спасибо)
Однако, если они любят человека, нет ничего такого, чтобы Рак не сделал для того, чтобы ублажить предмет своей любви.
Вот это точно)))
Женщинам этого знака нравится вести себя по-матерински по отношению к мужчинам.
Эээ... я бы это так не назвала.
Хотя других привлекает и иная роль, им нравится играть роль маленькой, невинной девочки, которой овладевает стереотипный мужчина, лишающий их девичьей невинности.
Ой, зачем они читали мой фанфик))) ДА, Генри... ты весьма стереотипный темный мужчина, давай я притворюсь, что я девственница, и ты будешь лишать меня невинности
Рак управляет грудью, и его возбуждает особенно эта часть тела.
Chest Hair Moments?
Это также виноватая жена, которая успела развлечься с симпатичным соседом, пока муж был в командировке.
Генри, ты знаешь, у меня нет симпатичных соседей!
Единственный способ для Рака преодолеть сексуальное влечение и остаться верным – это находиться в ситуации, когда это невозможно: на работе, на конференции, в больнице или в объятиях своей любимой или супруги.
Генри, только не отправляй меня в больницу!!!
-
-
11.09.2010 в 22:14-
-
11.09.2010 в 22:38Абсолютно!!! Такое ощущение, что это им не надо
Ктуууулхууууууу или тот товарищ, что на видео
Да, это же твоя инкарнация, The Brain's Bane!
хехехе, а Геееенри?
Генри говорит, что никогда не знал материнской любви, но моя любовь с обожанием его и заботой о нем ему очень нравится и приятна)))
ыыыыыыыыыыыыыыыыыы а остальные инкарнации ?
Это скорее его соседи
Генри, только не отправляй меня в больницу!!!
А что, он может, он уже синяков мне ставил!
-
-
11.09.2010 в 22:43так им и надо
)) нефиг ко всему плохому относиться как попало Генри говорит, что никогда не знал материнской любви, но моя любовь с обожанием его и заботой о нем ему очень нравится и приятна))) ну я ж и говорю- Генри точняк с выбором не ошибсяладно еще когда засосы ....
-
-
11.09.2010 в 22:51А что, он может, он уже синяков мне ставил! Главное, чтоб не к Редферну под бочок.
-
-
11.09.2010 в 23:36По "доброму народу" плачет Авада Кедавра...
ну я ж и говорю- Генри точняк с выбором не ошибся
Про материнство и тп. Я тут посмотрела "Последнее изгнание Дьявола" - блин, там опять тема демонбейбиков...
пля, недайбоже- кошки-собаки у вас не пропадают?
Вот давно не видела ни тех, ни других...
синяки это хрень- отучай его от этого ладно еще когда засосы ....
Охохо, его попробуй отучи))) Ну сейчас кстати уже не так, это было когда он злился.
а засосы тоже материализуется, и причем в отличие от синяков на видных местах... ужас!!!)Я за это начинаю тихо ненавидеть окружающих, и громко - кинематограф. Какого хрена!!!
+666. Ну, очевидно, не все способны понять и оценить Прекрасное - ведь Любовь - это самое Прекрасное, что только есть.Главное, чтоб не к Редферну под бочок.
Напомни мне, кто такой Редферн...
-
-
11.09.2010 в 23:45-
-
11.09.2010 в 23:46-
-
11.09.2010 в 23:52-
-
11.09.2010 в 23:55-
-
11.09.2010 в 23:58Ничооо, скоро у вас будут свои
5 адских демонбейбиков...
пипецЬ, особенно, если на шее
Вот как раз таки на шее...
ужастики суперские
я пацтолом от "оборотня"...
-
-
12.09.2010 в 00:16-
-
12.09.2010 в 00:18-
-
12.09.2010 в 00:37-
-
12.09.2010 в 01:29-
-
12.09.2010 в 01:30