Его Величество Альдо Первый Кавайный, Коварный и Неотразимый (с)))
Стучу сегодня целый день - она просто громадная)))))) И здесь будет одна из моих любимейших сцен во всем фанфике.
6: ПЛАМЯ
Годфри стал замечать, что он все чаще думает о Деирдре. Вот и сейчас, на охоте, его взгляд против его воли останавливался на ней. На ее гибкой фигуре, на то, с какой легкой грацией она держалась в седле, на роскошные темные волны ее волос, струящиеся по спине.
И это было заметно. Принц Джон сегодня утром шепнул ему на ухо, подмигнув:
- Весьма соблазнительный цветочек, правда, Годфри? Ты с нее просто глаз не сводишь… ты не обманешь лучшего друга! Я бы сказал, что эта ирландская ведьма приворожила тебя, украв с твоей головы прядь волос, если бы ты не брился налысо! – Джон расхохотался, найдя собственную шутку чрезвычайно остроумной.
- Мой принц, вы преувеличиваете мое внимание к ирландской принцессе. Бесспорно, она красивая женщина, и я благодарен ей за то, что она вылечила мою рану, но и только, - сдержанно ответил Годфри.
- Годфри, да мне ли винить тебя, с моей-то оставленной в Лондоне женой, страшной как смерть, и холодной как камень? Поверь мне, я сам засматриваюсь на местных красоток, - принц облизнул губы. – Так что лично я не буду сердиться, если ты вдруг оставишь в ее чреве внука королю Рори.
Годфри сжал губы, чтобы не ответить Джону так, как он того заслуживал. Он что, идиот, в самом деле? Да, напомнил себе Годфри и тронул поводья коня.
- Не думаю, что это было бы разумно, ваше высочество, при всем уважении. Это могло бы… поставить вашу безопасность под угрозу.
Джон замолк. Вопросы своей безопасности он всегда принимал близко к сердцу.
Хорошо еще, он не знает о моих снах, подумал сэр Годфри. Она снилась ему сегодняшней ночью. В его сне они снова были в том лесу. С той лишь разницей, что она была полностью обнаженной. Лишь ее длинные черные волосы прикрывали ее грудь. Она появилась из ручья, как речная нимфа, он явственно помнил, как блестели капельки воды на ее молочно-белой коже. Ее глаза были абсолютно черными, без зрачков. Она улыбнулась ему, странной нечеловеческой улыбкой, и какая-то сила заставила его опуститься на спину на траву и упавшие листья. Она в одно мгновение оказалась с ним, наклонилась к его лицу, подарив ему поцелуй, ее язык мягко раздвинул его губы – и она оседлала его, кладя его руку на одну упругую грудь.
Он проснулся весь в поту – и твердый, как камень. Сейчас, когда он тайком бросал на нее взгляд, он не мог не вспоминать того сна и думал, что, возможно, Джон был прав и она действительно околдовала его.
читать дальшеОдин раз она действительно поймала его взгляд и еле заметно улыбнулась ему. Эта улыбка пробрала его до дрожи – именно так она улыбалась ему в его сне. Он вежливо приподнялся в седле и поклонился ей – не более, чем учтивый жест рыцаря по отношению к благородной даме. Она усмехнулась и пришпорила лошадь, оставляя его позади. Он дал себе слово больше не смотреть на нее. Из этого не могло выйти ничего, кроме кровавой резни. И она не видела в нем никого, кроме врага ее народа. Почему эта мысль так задевала его? Дамы всегда любили его. Блестящий рыцарь, победитель турниров, лучший друг наследника английского престола – все это вызвало восхищенные взгляды английских и французских леди, даже его несколько мрачный облик и слухи о его безжалостности в бою. И взгляды были далеко не единственной милостью, которой его одаривали. Он мог получить практически любую изысканную красавицу при лондонском дворе, да и во Франции, если уж на то пошло – какого дьявола ему сдалась эта дикарка, бегающая по лесам и по-английски говорящая-то с трудом, и уж точно не знающая ни слова благородной французской речи?
Он опять поймал себя на том, что смотрит на нее, и мысленно выругался. Протрубил сигнал гнать зверя, и она пустила лошадь вскачь, а он смотрел на то, как ее волосы развевались на ветру, и солнце высвечивало в них золотые искры.
***
Люси думала о них, позволяла своей фантазии рисовать средневековых рыцаря и принцессу, додумывать их облик, мысли и чувства. Это немного помогало ей отвлечься от собственной боли, ставшей глуше, но не утихнувшей. Она старалась не думать о том, что Деирдре и Годфри были его предками, но все равно норманнский рыцарь представлялся ей с его чертами.
Уже неделя прошла с его отъезда, и все было так, как будто бы его никогда и не было. Он не писал. Ни ей, ни сэру Ричарду, он не подавал о себе никаких вестей, как будто вообще исчез с лица земли. Она не хотела признаваться в этом, так как это причиняло слишком сильную боль, но она все равно ждала письма от него, что он напишет, объяснит, чем вызван был его внезапный отъезд, хотя бы формально осведомится об их здоровье. Тщетно. Ничего. Должно быть, он оскорбился в их последнюю встречу, и теперь она больше никогда не увидит его. Их дела с папой были завершены за несколько дней до этой ужасной последней встречи, лес теперь принадлежал ему, стало быть, с Шелтонами его больше ничего не связывало. Да и что могло его у них интересовать? Теперь она точно знала, он хотел всего лишь соблазнить ее, ему было скучно и нечего делать, а она представляла для него хоть какое-то развлечение в этой глуши, вот и все, что значили его подарки, взгляды и нежные слова. Возможно, в нем сохранились какие-то остатки благородства, и, узнав, что она невинна, он решил пощадить ее. Возможно, ему было просто скучно заниматься вещами такого рода с девственницей. Она часто думала о том, согласилась бы стать его любовницей. Возможно, и согласилась бы, если бы он продолжал в том же духе, он занял все ее сны тогда, и даже сейчас она не могла себе запретить продолжать думать о нем. Но, так или иначе, он уехал, и она больше никогда не увидит его.
Сэр Ричард Шелтон был в последнее время в плохом настроении, несмотря на совершенную с лордом Блэквудом выгодную сделку, он все больше пил и проводил все дни в любимом потрепанном кресле, уставившись в одну точку мутными глазами. Он старался быть очень ласковым с Люси и каждый раз, когда видел ее, не оставлял попыток ее утешить, что лишь еще больше растравляло ее раны.
- Тоже мне, нашелся франт… - бормотал сэр Ричард, силой удерживая Люси у себя на коленях и гладя ее по волосам, - подумаешь, лорд! Со своими лондонскими замашками и мрачным байроническим видом… вот так посмеяться над моей девочкой! Отвратительный негодяй! Да я тебя выдам замуж за герцога... мы же сами приходимся родней герцогам Девонширским!
- Не надо, папа… - тихо говорила Люси, пытаясь его успокоить, по мере того как он расходился и его лицо начинало багроветь.
- Люси, - его взгляд с красными прожилками был встревоженным и расстроенным. Ему тоже больно, поняла она. – Девочка моя… когда вы гуляли в этом лесу… он тебя не… он не делал ничего неподобающего?
К горлу подступила дурнота. Ей показалось, что ее с головой накрыла волна серой смертельной тоски, и сейчас она задохнется в ней.
- Нет, папа, - глухо сказала она. – Он не делал ничего неподобающего.
Потом она ушла в свою комнату, и долго-долго плакала в подушку, и рыдания сотрясали ее, даже когда слез уже не осталось.
Дженни тоже что-то разозлено ворчала себе под нос и со злобой поглядывала куда-то вдаль, сжимая кулаки, очевидно, желая вцепиться в сюртук лорда Блэквуда и высказать ему пару не слишком вежливых слов. Но, по крайней мере, она оставляла Люси в покое, наверное, по-женски понимая, что сейчас девушка хотела побыть одна. А Люси, действительно, в последнее время все больше и больше искала одиночества. Разговоры были ей сейчас невыносимы, а когда рядом никого не было, иногда ей казалось, что боль слегка притупляется, но, тем не менее, она никогда не оставляла ее насовсем. Наедине с собой, Люси часто молча смотрела в окно, или пыталась рисовать что-то, или думала о Годфри и Деирдре, или вспоминала его, или просто плакала. Самым тяжелым было ложиться спать, она подолгу не могла заснуть, и воспоминания мучали ее. Иногда она зажигала свечу и перелистывала подаренную им книгу. Она давным-давно прочитала ее, адский граф был убит положительными джентльменами в своем логове, и его власть над душами тех, к кому они прикоснулся, была уничтожена. Иногда она желала, чтобы власть Блэквуда над ее душой так же рассеялась, как дым, но это было не так. Она брала с собой в постель платок с его инициалами, которым он тогда перевязал ей руку, и, ненавидя себя, покрывала его поцелуями. А затем долго-долго плакала, слезы текли у нее по лицу, и, наплакавшись, она наконец засыпала.
***
- Кэтал?
Он резко поднял голову – оказывается, он уснул прямо над картой на столе. Принц откинул упавшую на лоб прядь длинных темных волос, пытаясь сфокусировать зрение в полутьме, свеча на столе давно догорела, лишь факел на дальней стене отбрасывал смутные пляшущие тени.
- Это я, Кэтал… - его сомкнувшаяся на кинжале рука расслабилась. Теперь он уже различал ее фигуру, спадающие на лицо длинные темные волосы, такого же оттенка, как у него. Она была одета, на плечи накинут темный дорожный плащ. Он прислушался, в замке уже было совсем тихо – должно быть, уже глубокая ночь… что ей нужно здесь в этот час?
- Деирдре… почему ты всегда подкрадываешься ко мне из темноты? Почему ты так одета?
- Я пришла говорить с тобой. Это важно. Очень.
- Ты не могла подождать утра? – спросил он. Она мотнула головой. Что ж, этого и следовало ожидать. Его младшая сестра всегда была такой, с самого их детства – абсолютно непредсказуемой, никогда нельзя было ожидать, какое безумство она выкинет в следующий момент. Как-то раз, когда они были детьми, их нашли на самой высокой башне Тары – вот так же, посреди ночи. Деирдре сказала ему, что в свете звезд они смогут увидеть призраков.
Он встал и зажег свечу. Свет высветил черты ее лица – очень похожие на его, но тоньше и резче. Они были сводными братом и сестрой, мать Кэтала умерла вскоре после его рождения. Он был слишком мал, чтобы отчетливо помнить вторую жену отца. Бледная, очень юная девушка с большими глазами – когда она наклонилась к его кроватке, чтобы поцеловать его на ночь, он испугался и заплакал. Он хорошо помнил лишь этот момент, потому что отец строго отругал его за это, сказав, что настоящие рыцари не плачут. Хотя Кэталу было тогда всего четыре. Но в мачехе было действительно что-то пугающее. А потом она исчезла, вскоре после рождения королю дочери Деирдре. Говорили, что она просто ушла в лес за целебными травами и не вернулась. Кто-то говорил, что ее растерзал дикий зверь. Кто-то говорил, что видел, как она просто растаяла в зеленых листьев деревьев, превратившись в туман. Некоторые говорили, что она была из фэйри. Король Рори О’Коннор больше никогда не говорил об этом, и запретил касаться в разговоре его исчезнувшей второй жены. Поэтому Кэтал даже не помнил ее имени.
- Вы нашли, где скрывается де Клер – ее резкий шепот прервал его воспоминания. Он осознал, что она точно что-то задумала. Что-то очень нехорошее, что явно не понравилось бы отцу. Иначе она бы не говорила шепотом и не явилась бы к нему посреди ночи в дорожной одежде.
- Нет… Деирдре, что все это значит? – он устало опустился за стол рядом с ней.
- Ты сам знаешь, что это значит, Кэтал, - она вцепилась в его руку, ее темные горящие глаза не отпускали его. – Это значит, что не сегодня-завтра англичане начнут действовать своим привычным образом – проливать ирландскую кровь в надежде найти собственного взбесившегося пса. Жечь, грабить, насиловать, убивать…
- Я знаю, - взгляд Кэтала сверкнул. – Я сам говорил об этом их трусливой собаке-принцу. Ты слышала, что он мне ответил.
- А чего ты ждал, - ее голос звучал горько, - английской милости? Знаешь, что сказал мне этот доблестный рыцарь сэр Годфри? «Это война». А ты знаешь, что такое война для англичан. Вырезать наши села. Лить реки крови в Эйре.
- Ты говорила с сэром Годфри? – нахмурился Кэтал.
Она отвела глаза.
- Это неважно. Тебе сейчас нужно думать о другом, брат мой. Как найти де Клера.
- И полагаю, ты знаешь, как его найти, сестра моя? – он не мог скрыть раздражения в голосе.
- Я могу узнать, как его найти, - ее глаза горели торжествующим блеском. Она улыбалась.
Он внезапно понял. О нет, подумал он. О нет, только не это.
- Нет, Деирдре. Нет.
- Кэтал! – прошипела она. Ее ногти больно впились в кожу его ладони. – Ты знаешь. Знаешь, что можешь избежать всей этой крови. Как сможешь ты, будущий верховный король Ирландии, смотреть в глаза матерям, чьих детей убили англичане по твоей вине? Ведь ты знаешь, что я могу заставить этих людей сказать мне все. Без крови.
Он знал. Она действительно могла заставить их сказать ей все. Она приходила к тем подосланным убийцам в темницу, к одному и к другому. Брала их лица в свои ладони и заставляла их неотрывно смотреть себе в глаза. Через некоторое время их лица белели, а тела начинала бить неконтролируемая дрожь. И они говорили ей все, кто послал их и сколько им заплатили.
- Мне нужен твой конь, Лоннасклех… Он самый быстрый. И двое твоих людей. Я вернусь так скоро, что ты даже не успеешь опомниться.
Во рту у него пересохло. Он не дал ей согласия, но она говорила так, как будто все было уже решено. Так было всегда.
Когда ее уже не было, его рука инстинктивно сжалась вокруг Щита Деигре, серебряного амулета с драконом, лежавшего у него на груди. Он хотел вернуть амулет ей, но забыл об этом.
***
Годфри присутствовал на очередном военном совещании с Рори и Джоном, когда в зал вбежал принц Кэтал. Он никогда еще не видел молодого принца таким. Кэтал был бледен как смерть, его глаза были расширены и смотрели каким-то потерянным взглядом. Годфри подумал, что сейчас он похож на испуганного ребенка. И еще он подумал, что такой вид наследника ирландского престола не предвещает ничего хорошего.
- Что случилось, сын мой? – спросил король Рори. С утра ему доложили, что леди Деирдре нездорова и просит позволения не покидать своих покоев. Годфри это как-то больно кольнуло в сердце. Теперь же и сын Рори опоздал на военный совет с таким видом, как будто де Клер стоит у их ворот с тысячным войском.
- Лоннасклех… мой конь вернулся без седока, - Кэтал сглотнул. У него тряслись руки. – Отец…
Рори О'Коннор нахмурил брови.
Еще до того, как принц пустился в объяснения, Годфри понял, что случилось что-то очень, очень, невыразимо ужасное. Предчувствие страшной беды опутало его липким, ледяным холодом.
***
Полутемная комната. Глаза пожилой жены местного мелкого лорда смотрят на нее испуганно. Зрачки метаются в стороны.
- Я н-ничего не знаю, миледи… Поверьте мне… пожалуйста, не причиняйте нам вред, мой муж уже не встает с постели, а сын погиб в бою, оставив ребятишек сиротами…
- Ш-ш-ш. Успокойся. Я не причиню тебе вреда… - Деирдре мягко берет ее лицо в свои ладони, гладит ее по щеке. Шепчет ласковые слова, взгляд в глаза, она успокаивала так испуганных лошадей. Мало-помалу черты женщины расслабляются, взгляд становится слегка расфокусированным, она со вздохом откидывается на спинку стула. Но Деирдре не дает ей прикрыть глаза и уснуть, она держит ее своим пристальным прищуренным взглядом. Тело женщины обмякло, ее выцветшие голубые глаза смотрят куда-то вдаль. Деирдре проникает в этот взгляд, помогает ее мыслям улечься, успокоиться. Глаза старой женщины неподвижно смотрят на нее, зрачки застыли, единственное ее движение – легкое дыхание.
- Где он? – мягко спрашивает принцесса, не отводя глаз от черных зрачков старой женщины.
Женщина морщит лоб, словно пытаясь что-то вспомнить… по ее лицу пробегает тень… она приоткрывает рот, чтобы сказать что-то… Мгновение, и она расскажет Деирдре все, что ей известно. Но вдруг ее черты искажаются, она бледнеет, ее начинает бить мелкая дрожь. Деирдре пытается успокоить ее, сжимая ее лицо в своих ладонях, но та приходит лишь в еще большее волнение, лицо содрогается в конвульсии. Зрачки уходят от глаз Деирдре куда-то в сторону, влево, смотрят мимо нее. Она с трудом поднимает морщинистую трясущуюся руку и указывает…
Прежде чем Деирдре успевает обернуться, сильный удар сбивает ее с ног. Она пытается подняться, как чья-то сильная рука хватает ее за волосы, с силой дернув голову назад. Она видит его лицо – бледное, под глазами залегли тени, челюсть покрывает трехдневная щетина. Где-то в углу пожилая леди громко всхлипывает. Трое вооруженных воинов вталкивают в комнату связанных Патрика и Брайана, людей ее брата, ожидавших ее снаружи. К их горлам приставлена сталь кинжалов.
- Ведьма О'Коннор… - голос де Клера хриплый, к его дыханию примешивается запах вина. – Твой отец и брат ищут меня, и с помощью превосходящих сил англичан когда-нибудь все же уничтожат, в этом я не сомневаюсь. Но какой прекрасный предсмертный подарок преподнесла мне судьба… - он почти вплотную наклоняется к ее лицу. Как ни странно, зная, что все кончено, она почти не чувствует страха – только какое-то холодное оцепенение. – Ты знаешь, как умерла леди Ева, моя жена? О да, ты знаешь, ведьма, ведь это ты убила ее. Она не могла говорить, ее мучали страшные боли во рту и в горле, а потом начался кровавый пот, и кровавая рвота… Это длилось три дня, а я сидел и смотрел, как она умирает. Смотрел, как она страдает. И теперь, ведьма, я буду смотреть, как страдаешь ты.
***
Годфри и небольшой отряд ирландских и английских воинов гнали коней, но ему все равно казалось, что они двигались невыносимо медленно. Их было немного – семь человек, при приближении большого войска де Клер бы сразу умертвил принцессу, если она вообще еще была жива. Рори отправил своих лучших людей, Джон для приличий тоже предложил двух своих рыцарей. Годфри вызвался сам, к большому неудовольствию принца Джона, но Годфри было на это наплевать. Из Тары их выехало больше – еще двое и сам принц Кэтал, но они попали в засаду.
Свистящие из веток стрелы… одна попала прямо в горло ехавшему впереди ирландцу, и он рухнул на землю, захлебнувшись в собственной крови… Их окружили, но люди де Клера были хуже вооружены. Между выпадами меча Годфри про себя проклинал эту задержку, идиотское ребячество Кэтала и его сестры – вздумали поиграть в войну, лучше бы продолжали бегать по своим чертовым лесам… ловкий выпад, и еще один враг схватился за живот, падая на землю с выпущенными кишками в лужу крови… Годфри оттолкнул его ногой, вытаскивая свой меч, добивать его не было времени, совсем не было времени… Он увидел, как упал принц Кэтал, здоровенный детина нанес над ним двуручник… Годфри мгновенно оказался рядом и пронзил его мечом со спины, ирландский принц откатился вбок от падающей на него громадной туши… «Вашу руку, сэр Кэтал», - Годфри помог принцу подняться, принц зажимал рукой рану в боку. Люди де Клера были перебиты, как и двое их людей, и очень скоро выяснилось, что раненый принц О'Коннор не может ехать в седле достаточно быстро.
- Найди ее, Годфри. И спаси ее, - хрипло прошептал Кэтал и сжал его руку, его лицо было бледным как мел.
Годфри просто кивнул. Он прекрасно понимал, что увидел тогда и во взгляде короля Рори, полном обреченного отчаяния, чего не хотел видеть этот бедный мальчик – конечно, они попытаются ее спасти, но, скорее всего, девушка уже мертва, и это было бы для нее наилучшим. Годфри пытался не думать о том, что могли с ней сделать, делать в эту самую минуту, если она еще была жива. Лица его спутников были такими же мрачными, очевидно, все думали о том же. Эти мысли приводили Годфри в ярость, сводили его с ума, в то время как он мчался через лес во главе отряда, пришпоривая и без того взмыленного Дориана. Ветка больно хлестнула его по лицу. Твои проклятые деревья не помогли тебе, глупенькая принцесса, подумал он, и что-то глубоко внутри сковало внутренней болью, которая тут же превратилась в ярость и желание убивать.
Она стояла у него перед глазами, ее большие, почти черные глаза, вспыхивающие гордым огнем, ее великолепные струящиеся по плечам темные волосы… легкие прикосновения ее тонких пальцев к его коже… то, как загорались черты ее лица, когда она рассказывала ему волшебную легенду своего народа… то, какой прекрасной она была обнаженной среди листвы в его сне… ее легкая озорная улыбка, делающая ее похожей на ребенка. Ее мелодичный, глубокий голос – «Ты веришь в магию?»…
Они уже подъезжали к поселению, куда, как рассказал Кэтал, направилась Деирдре в ту злосчастную ночь, видели поднимающийся дым из труб домиков, деревня даже не была обнесена стеной. Зазвенели вынимаемые из ножен мечи. Он боялся увидеть ее голову, насаженную на кол, в окружении прекрасных темных волос, глаза навыкате, лицо искажено предсмертной маской…
Но, когда ему в нос ударил запах паленого мяса, он похолодел. Нет. Только не это. Этого не могло быть… Де Клер бы не посмел… Отдавая приказ своим воинам внезапно охрипшим голосом, Годфри сам понимал, что отрицать это бессмысленно. Дым, который они видели, подъезжая, поднимался не из труб.
Попытка остаться незамеченными была отброшена, рыцари с мечами наголо въехали в деревню на полном скаку. Засвистели стрелы, кто-то из всадников за Годфри упал с коня. Он даже не обернулся – его взгляд был прикован к другому. Там, на площади в центре стояли два столба в пепле и золе, подножие одного из них все еще лениво лизало пламя. К каждому из них было привязано то, что когда-то было человеческим телом. Сейчас это были две обугленные до черноты фигуры, от них и исходил этот удушливый запах жареной плоти.
И там был третий столб. Столб на деревянном помосте, в подножии которого была уже готова гора из сухих веток и бревен. Рядом горел факел. Там толпились люди, вооруженные мужчины, какой-то монах что-то истошно кричал на французском о ведьмах и дьяволе, не понимающие ни слова из этого жители-ирландцы испуганно жались по краям площади. Годфри заметил все это лишь краем глаза, потому что он видел только ее. Они привязывали ее к столбу, она была в одной порванной нижней рубахе, сползшей с одного плеча, ее черные волосы растрепались. Она не кричала, не вырывалась и не плакала, не издавала ни звука, будто была в каком-то оцепенении. На мгновение их глаза встретились, ее лицо было таким же белым, как ее рубаха.
Он пустил Дориана вперед во весь опор, давя под копытами тех, кто попадался ему на пути, не разбирая. В мозгу билась одна-единственная мысль, одна картина – вот сейчас огонь взовьется вверх по бревнам, подхватит эти прекрасные темные волосы, начнет лизать ее белую кожу, и ее молчание сменится агонией крика… Воины де Клера преградили им путь, обнажая мечи, Годфри раскроил первому из них череп, на скаку сбил второго с ног ударом меча, на них сыпались стрелы, его товарищи падали один за другим, их испуганные кони метались, давя толпу. За спинами еще двух напавших на него воинов он увидел, как монах поднес горящий факел к куче сухих веток, как они вспыхнули ярким пламенем… Он чуть не закричал от бессилия, эти скоты загораживали ему дорогу, он не успеет… Ее глаза опять взглянули на него из уже начинающего подниматься дыма, и она опустила голову на грудь. Он попытался обуздать захлестнувшую его ярость, загнать в дальний угол сознания мысли о том, что вот-вот она начнет испытывать невыносимую боль, не думать об этом, превратить мысли в удары меча, убрать с дороги эту падаль, заграждающую ему путь… Он разрубил нападавшего почти до пояса, пришпорил коня, ударяя мечом влево и вправо, топча копытами их тела, его шпоры вновь вонзились в бока взмыленного коня, он сделал яростный скачок вперед… Костер уже горел, низ помоста был охвачен пламенем, языки огня взметались, они уже почти добрались до ее ног, до кромки ее длинной рубахи… он оказался уже почти у помоста, рубил окруживших костер, многие уже в страхе разбегались, кипевшая в нем ярость требовала догнать их и изрубить в клочья, но он сдержал ее, сейчас значение имело только одно, только одно…
Он похлопал Дориана по шее. И направил его прямо вперед, между горящих языков пламени. Конь испугано заржал и забился, Годфри сдержал его, раскидав горящие ветки, прикрыв лицо рукой от жара и дыма, взобрался на помост, одним ударом меча перерубил веревки, привязывавшие ее к столбу.
Она не двинулась с места, лишь подняла на него расширенные глаза, ее бледное лицо было перепачкано сажей, губы белые как мел.
- Руку! – закричал Годфри. – Проклятье, да дай же мне руку!!!
Она слабо протянула ему руку, он схватил ее и поднял в седло, крепко прижав к себе.
Справа от них бревна с грохотом обрушились в бушующее пламя, жар становился нестерпимым, Дориан бешено крутил головой из стороны в сторону. Монах, поджегший костер, преградил им дорогу, что-то крича, Годфри на скаку одним взмахом меча отрубил ему голову, она покатилась куда-то вбок, из разорванных артерий обрубка шеи фонтаном хлынула кровь, забрызгав коня, ее белую порванную рубаху и его лицо.
Им вслед свистели стрелы, норманны кричали, Годфри увидел людей из своего отряда, неподвижно лежащих на земле, он пустил Дориана галопом, рубя мечом тех, кто оставался у него на пути, одной рукой, а другой прижимая ее к себе, унося прочь из этой деревни, прочь от этого ужаса, огня, пепла и запаха сожженных заживо людей.
***
Погоня давно прекратилась, но они скакали галопом до тех пор, пока Дориан мог это выдержать. Когда взмыленный черный конь был уже не в силах скакать так быстро, Годфри спустил его на мелкую рысь. Солнце садилось за кромкой деревьев, и небо затянули серые облака. До Тары было еще далеко, и Годфри время от времени оглядывался, не подстерегает ли поблизости засада, наподобие той, в которую они попали на пути сюда. Но все было тихо, лишь птицы пели в ветвях деревьев.
Деирдре прямо сидела поперек его седла и молчала все то время, пока они ехали. Он ожидал, что она впадет в истерику или лишится чувств, но она не проронила ни слезинки. И не сказала ни слова. Он снял с плеч длинный черный плащ и укутал им ее, она никак не отреагировала, лишь покрепче запахнула его на груди. Когда он одевал на нее плащ, он заметил следы синяков на ее бледной руке, там, где рукав был практически оторван от рубахи на предплечье – очевидно, ее грубо волокли за руку. Это заставило ненависть вновь всколыхнуться в его душе, ему хотелось вернуться туда и убить их всех, превратить их в кровавое месиво и смешать с грязью. Из его людей в живых не осталось никого.
Впрочем, синяки и пара царапин были единственными повреждениями на ней. По крайней мере, единственными, которые он видел. Он боялся даже представить себе, что еще они могли с ней сделать, от этой мысли его мутило… если они посмели сделать это, если они причинили ей вред, он поклялся себе, что изловит каждого из них, запрет в сарае и подожжет.
- Ты не ранена? – он осознал, что несмотря на то, что преследователи были уже далеко позади и его конь не скакал галопом, он все равно крепко прижимал ее к себе одной рукой.
Она перевела на него взгляд и мотнула головой.
- Они не… не причинили тебе вреда?
Она уставилась ему в глаза этим пристальным темным взглядом. Она поняла его вопрос, и ее губы слегка дернулись.
- Нет, - глухо сказала она и отвернулась от него, снова погрузившись в это свое оцепенение.
С неба стали падать крупные капли дождя. Через мгновение они уже превратились в холодные мокрые струйки. Деирдре запрокинула голову, открыла запекшиеся губы и стала жадно ловить ртом влагу. Струйки дождя стекали по ее лицу, по нежной линии подбородка и шеи, достигнув выемки между ключицами, терялись под тканью порванного платья. Это зрелище взволновало его, он почувствовал твердеющее возбуждение внизу живота, но, несмотря на то что она была практически вплотную прижата к нему, она, казалось, не заметила этого – она с наслаждением подставляла рот струйкам воды, запрокинув голову и прикрыв глаза, и впервые с той ужасной минуты на ее губах заиграло некое подобие улыбки.
Дождь тем временем стал сильнее, падающие капли и струйки превратились в потоки. Ночью при ливне ехать верхом было практически невозможно, и он стал высматривать укрытие. По счастью, долго искать не пришлось, к западу лес взбирался на скалы, и Годфри нашел в одной из скал небольшую пещерку, даже больше напоминающую нишу в камне. Он помог ей спешиться, опять испытав это волнение, обхватив ее за талию и чувствуя ее руки на своих плечах. В пещере она села спиной к каменной стене, обхватив руками колени и кутаясь в его плащ. С ее мокрых волос стекали струйки воды.
- Разводить костер может быть опасно, - сказал Годфри. – Люди де Клера могут быть неподалеку.
Она просто кивнула. Он с беспокойством посмотрел на нее, ему не нравилось ее оцепеневшее молчание. В ее расширенных глазах было что-то такое, чего он никогда не видел в ее взгляде прежде. Что-то, что очень ему не нравилось и даже пугало его. Разумеется, то, что ее чуть не сожгли заживо на костре, было само по себе большим потрясением, но чему еще они могли подвергнуть ее…
- Они меня не тронули, нет, - ее голос был глухим, она как будто прочитала его мысли. Взгляд Деирдре был все так же устремлен вдаль, на дрожащие под дождем зеленые листья за стеной льющейся воды снаружи. – Они считали, что я одержима демонами, и побоялись прикасаться ко мне. Тот монах, которого ты убил – брат Бартоломью, капеллан де Клера – он так сказал, назвал меня ведьмой и пособницей дьявола. Де Клер хотел, чтобы я страдала.
Годфри смотрел на нее, на ее казавшуюся сейчас такой хрупкой фигурку, почти утонувшую в его длинном черном плаще, и его рука сжималась на рукояти меча. Он убьет де Клера. Он выпотрошит этого мерзавца, как свинью.
- Не бойся. Ты в безопасности, - сказал он мягко.
Ее глаза вдруг вспыхнули тем прежним, знакомым огнем, и на миг он узнал свою прежнюю Деирдре.
- Я ничего не боюсь. Де Клер… - ее руки задрожали, - со мной были двое сквайров Кэтала, Патрик и Брайан, братья Бреннан. Они были не старше меня. Он привязал их к столбам и жег на костре заживо. Он заставил меня смотреть на это. Он сказал, что хочет, чтобы я страдала, видя их мучения, как он страдал, видя, как умирает его жена, Ева. И чтобы я видела, что ждет меня.
Она повернулась к нему, ее лицо было смертельно бледным, в глазах застыл тот сковывающий ужас, который так беспокоил его в ней.
- Годфри, они так кричали… Я не думала, что человеческое существо может так кричать. Сначала, конечно, они храбрились, когда огонь стал лизать их ноги, они кусали губы до крови – я видела, он подвел меня так близко, что я чувствовала жар на своем лице… и очень скоро они начали кричать, душераздирающе, нечеловечески… их крики до сих пор стоят у меня в ушах… И – это такая адская боль, я не думала, что боль может быть такой, может заставлять человека так кричать…
Ее губы задрожали. Слезы наконец полились у нее из глаз, они прочерчивали грязные дорожки на ее лице, где сажу не успел смыть с ее кожи дождь, из горла вырвалось сдавленное рыдание.
Это было выше его сил. Он притянул ее к себе и обнял, нежно гладя по растрепавшимся мокрым волосам, крепко держа ее в своих объятиях.
- Ш-ш-ш… все хорошо… ты в безопасности, слышишь… больше тебя никто не тронет, никто, Деирдре, ты со мной, я сумею тебя защитить… - шептал он ей, обнимая ее вздрагивающие плечи. Она всхлипывала, прижимаясь к его широкой груди, она была такой хрупкой, ранимой, беззащитной сейчас, ее привычная дерзость и гордость ушли, растворились в потоке слез и того ужаса, который ей пришлось пережить, и осталась лишь маленькая потерянная девочка, отчаянно прижимающаяся к нему, девочка, которую он вытащил из костра, где ее собирались сжечь заживо… при мысли об этом у него сводило скулы, он хотел защищать ее, он больше никому не отдаст ее, он разорвет на куски любого, кто захочет причинить ей вред…
- Спасибо тебе… - прошептала она, поднимая на него мокрые от слез глаза. – Спасибо, что спас мне жизнь…
Он не удержался… он наклонился и накрыл ее приоткрытые губы поцелуем. Она напряглась, но не отстранилась, не сжала губы… он мягко проник языком внутрь ее рта и прикоснулся к ее нежному горячему языку… она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, и только крепче притянула его к себе. От этого в его теле мгновенно вспыхнул жар, он чувствовал вкус ее слез на ее губах, она была такой мягкой и податливой… он запустил одну руку в ее прекрасные волосы, а другой скользнул по ее телу, восхитительной округлой упругости ее груди, линии талии, изгибу бедра…
Она отдернулась от него, точно ужаленная змеей, в руке что-то сверкнуло – молниеносным движением выхватила маленький нож.
- Думаешь обесчестить меня и забрать себе мою Силу, англичанин?! У тебя это не выйдет так просто! – ее лицо все еще было заплакано, но глаза яростно сверкали.
- Забрать твою Силу? О чем ты? И… я не думал о том, чтобы обесчестить тебя, - вздохнул Годфри.
- О, о чем же ты тогда думал? – язвительно спросила она. – Не притворяйся, что не знаешь о Силе… в моих жилах течет кровь О'Конноров, кровь Дракона, а моя мать была из рода фэйри – и мужчина, овладевший мной первым, получит эту Силу себе! Вот только не думай, что меня так просто обольстить!
- Я не собирался брать твою Силу… - тихо сказал сэр Годфри. Она отодвинулась от него и завернулась в его плащ, опять уставившись наружу. В лесу почти стемнело. Начинало холодать. Годфри заметил, что она дрожит.
- Ночь будет холодной. Так ты простудишься. Можешь придвинуться поближе ко мне – слово рыцаря, я не прикоснусь к тебе.
Она поежилась и перевела на него настороженный взгляд.
- Хорошо. Только это будет спать со мной, - кинжал Деирдре опять оказался в опасной близости от его лица.
Она опять придвинулась к нему и облокотилась о его плечо, но была напряженной и крепко сжимала свой нож. Он боялся пошевелиться, в опаске, что она воспримет его движение как домогательство ее чести и волшебной силы. Мало-помалу шум дождя убаюкал ее, и, обессиленная минувшими потрясениями, она заснула на его плече, ее дыхание стало спокойным и ровным. Он решил не смыкать глаз и смотрел в темноту леса, чувствуя приятную мягкую тяжесть ее тела. Ее голова соскользнула с его плеча, и теперь она спала у него на груди, а Годфри слушал ее дыхание, вдыхал запах ее волос, и чувствовал, как в нем зарождается что-то необъяснимое, что-то, что пугало его и вместе с тем дарило упоительное наслаждение. Во сне ее пальцы разжались, и кинжал выскользнул у нее из руки. Он улыбнулся и вложил его обратно ей в руку, сомкнув свою ладонь вокруг ее пальцев. А затем он осторожно и мягко обнял ее, защищая от холода внешнего мира и согревая своим теплом, и держал ее, дожидаясь рассвета.
6: ПЛАМЯ
Годфри стал замечать, что он все чаще думает о Деирдре. Вот и сейчас, на охоте, его взгляд против его воли останавливался на ней. На ее гибкой фигуре, на то, с какой легкой грацией она держалась в седле, на роскошные темные волны ее волос, струящиеся по спине.
И это было заметно. Принц Джон сегодня утром шепнул ему на ухо, подмигнув:
- Весьма соблазнительный цветочек, правда, Годфри? Ты с нее просто глаз не сводишь… ты не обманешь лучшего друга! Я бы сказал, что эта ирландская ведьма приворожила тебя, украв с твоей головы прядь волос, если бы ты не брился налысо! – Джон расхохотался, найдя собственную шутку чрезвычайно остроумной.
- Мой принц, вы преувеличиваете мое внимание к ирландской принцессе. Бесспорно, она красивая женщина, и я благодарен ей за то, что она вылечила мою рану, но и только, - сдержанно ответил Годфри.
- Годфри, да мне ли винить тебя, с моей-то оставленной в Лондоне женой, страшной как смерть, и холодной как камень? Поверь мне, я сам засматриваюсь на местных красоток, - принц облизнул губы. – Так что лично я не буду сердиться, если ты вдруг оставишь в ее чреве внука королю Рори.
Годфри сжал губы, чтобы не ответить Джону так, как он того заслуживал. Он что, идиот, в самом деле? Да, напомнил себе Годфри и тронул поводья коня.
- Не думаю, что это было бы разумно, ваше высочество, при всем уважении. Это могло бы… поставить вашу безопасность под угрозу.
Джон замолк. Вопросы своей безопасности он всегда принимал близко к сердцу.
Хорошо еще, он не знает о моих снах, подумал сэр Годфри. Она снилась ему сегодняшней ночью. В его сне они снова были в том лесу. С той лишь разницей, что она была полностью обнаженной. Лишь ее длинные черные волосы прикрывали ее грудь. Она появилась из ручья, как речная нимфа, он явственно помнил, как блестели капельки воды на ее молочно-белой коже. Ее глаза были абсолютно черными, без зрачков. Она улыбнулась ему, странной нечеловеческой улыбкой, и какая-то сила заставила его опуститься на спину на траву и упавшие листья. Она в одно мгновение оказалась с ним, наклонилась к его лицу, подарив ему поцелуй, ее язык мягко раздвинул его губы – и она оседлала его, кладя его руку на одну упругую грудь.
Он проснулся весь в поту – и твердый, как камень. Сейчас, когда он тайком бросал на нее взгляд, он не мог не вспоминать того сна и думал, что, возможно, Джон был прав и она действительно околдовала его.
читать дальшеОдин раз она действительно поймала его взгляд и еле заметно улыбнулась ему. Эта улыбка пробрала его до дрожи – именно так она улыбалась ему в его сне. Он вежливо приподнялся в седле и поклонился ей – не более, чем учтивый жест рыцаря по отношению к благородной даме. Она усмехнулась и пришпорила лошадь, оставляя его позади. Он дал себе слово больше не смотреть на нее. Из этого не могло выйти ничего, кроме кровавой резни. И она не видела в нем никого, кроме врага ее народа. Почему эта мысль так задевала его? Дамы всегда любили его. Блестящий рыцарь, победитель турниров, лучший друг наследника английского престола – все это вызвало восхищенные взгляды английских и французских леди, даже его несколько мрачный облик и слухи о его безжалостности в бою. И взгляды были далеко не единственной милостью, которой его одаривали. Он мог получить практически любую изысканную красавицу при лондонском дворе, да и во Франции, если уж на то пошло – какого дьявола ему сдалась эта дикарка, бегающая по лесам и по-английски говорящая-то с трудом, и уж точно не знающая ни слова благородной французской речи?
Он опять поймал себя на том, что смотрит на нее, и мысленно выругался. Протрубил сигнал гнать зверя, и она пустила лошадь вскачь, а он смотрел на то, как ее волосы развевались на ветру, и солнце высвечивало в них золотые искры.
***
Люси думала о них, позволяла своей фантазии рисовать средневековых рыцаря и принцессу, додумывать их облик, мысли и чувства. Это немного помогало ей отвлечься от собственной боли, ставшей глуше, но не утихнувшей. Она старалась не думать о том, что Деирдре и Годфри были его предками, но все равно норманнский рыцарь представлялся ей с его чертами.
Уже неделя прошла с его отъезда, и все было так, как будто бы его никогда и не было. Он не писал. Ни ей, ни сэру Ричарду, он не подавал о себе никаких вестей, как будто вообще исчез с лица земли. Она не хотела признаваться в этом, так как это причиняло слишком сильную боль, но она все равно ждала письма от него, что он напишет, объяснит, чем вызван был его внезапный отъезд, хотя бы формально осведомится об их здоровье. Тщетно. Ничего. Должно быть, он оскорбился в их последнюю встречу, и теперь она больше никогда не увидит его. Их дела с папой были завершены за несколько дней до этой ужасной последней встречи, лес теперь принадлежал ему, стало быть, с Шелтонами его больше ничего не связывало. Да и что могло его у них интересовать? Теперь она точно знала, он хотел всего лишь соблазнить ее, ему было скучно и нечего делать, а она представляла для него хоть какое-то развлечение в этой глуши, вот и все, что значили его подарки, взгляды и нежные слова. Возможно, в нем сохранились какие-то остатки благородства, и, узнав, что она невинна, он решил пощадить ее. Возможно, ему было просто скучно заниматься вещами такого рода с девственницей. Она часто думала о том, согласилась бы стать его любовницей. Возможно, и согласилась бы, если бы он продолжал в том же духе, он занял все ее сны тогда, и даже сейчас она не могла себе запретить продолжать думать о нем. Но, так или иначе, он уехал, и она больше никогда не увидит его.
Сэр Ричард Шелтон был в последнее время в плохом настроении, несмотря на совершенную с лордом Блэквудом выгодную сделку, он все больше пил и проводил все дни в любимом потрепанном кресле, уставившись в одну точку мутными глазами. Он старался быть очень ласковым с Люси и каждый раз, когда видел ее, не оставлял попыток ее утешить, что лишь еще больше растравляло ее раны.
- Тоже мне, нашелся франт… - бормотал сэр Ричард, силой удерживая Люси у себя на коленях и гладя ее по волосам, - подумаешь, лорд! Со своими лондонскими замашками и мрачным байроническим видом… вот так посмеяться над моей девочкой! Отвратительный негодяй! Да я тебя выдам замуж за герцога... мы же сами приходимся родней герцогам Девонширским!
- Не надо, папа… - тихо говорила Люси, пытаясь его успокоить, по мере того как он расходился и его лицо начинало багроветь.
- Люси, - его взгляд с красными прожилками был встревоженным и расстроенным. Ему тоже больно, поняла она. – Девочка моя… когда вы гуляли в этом лесу… он тебя не… он не делал ничего неподобающего?
К горлу подступила дурнота. Ей показалось, что ее с головой накрыла волна серой смертельной тоски, и сейчас она задохнется в ней.
- Нет, папа, - глухо сказала она. – Он не делал ничего неподобающего.
Потом она ушла в свою комнату, и долго-долго плакала в подушку, и рыдания сотрясали ее, даже когда слез уже не осталось.
Дженни тоже что-то разозлено ворчала себе под нос и со злобой поглядывала куда-то вдаль, сжимая кулаки, очевидно, желая вцепиться в сюртук лорда Блэквуда и высказать ему пару не слишком вежливых слов. Но, по крайней мере, она оставляла Люси в покое, наверное, по-женски понимая, что сейчас девушка хотела побыть одна. А Люси, действительно, в последнее время все больше и больше искала одиночества. Разговоры были ей сейчас невыносимы, а когда рядом никого не было, иногда ей казалось, что боль слегка притупляется, но, тем не менее, она никогда не оставляла ее насовсем. Наедине с собой, Люси часто молча смотрела в окно, или пыталась рисовать что-то, или думала о Годфри и Деирдре, или вспоминала его, или просто плакала. Самым тяжелым было ложиться спать, она подолгу не могла заснуть, и воспоминания мучали ее. Иногда она зажигала свечу и перелистывала подаренную им книгу. Она давным-давно прочитала ее, адский граф был убит положительными джентльменами в своем логове, и его власть над душами тех, к кому они прикоснулся, была уничтожена. Иногда она желала, чтобы власть Блэквуда над ее душой так же рассеялась, как дым, но это было не так. Она брала с собой в постель платок с его инициалами, которым он тогда перевязал ей руку, и, ненавидя себя, покрывала его поцелуями. А затем долго-долго плакала, слезы текли у нее по лицу, и, наплакавшись, она наконец засыпала.
***
- Кэтал?
Он резко поднял голову – оказывается, он уснул прямо над картой на столе. Принц откинул упавшую на лоб прядь длинных темных волос, пытаясь сфокусировать зрение в полутьме, свеча на столе давно догорела, лишь факел на дальней стене отбрасывал смутные пляшущие тени.
- Это я, Кэтал… - его сомкнувшаяся на кинжале рука расслабилась. Теперь он уже различал ее фигуру, спадающие на лицо длинные темные волосы, такого же оттенка, как у него. Она была одета, на плечи накинут темный дорожный плащ. Он прислушался, в замке уже было совсем тихо – должно быть, уже глубокая ночь… что ей нужно здесь в этот час?
- Деирдре… почему ты всегда подкрадываешься ко мне из темноты? Почему ты так одета?
- Я пришла говорить с тобой. Это важно. Очень.
- Ты не могла подождать утра? – спросил он. Она мотнула головой. Что ж, этого и следовало ожидать. Его младшая сестра всегда была такой, с самого их детства – абсолютно непредсказуемой, никогда нельзя было ожидать, какое безумство она выкинет в следующий момент. Как-то раз, когда они были детьми, их нашли на самой высокой башне Тары – вот так же, посреди ночи. Деирдре сказала ему, что в свете звезд они смогут увидеть призраков.
Он встал и зажег свечу. Свет высветил черты ее лица – очень похожие на его, но тоньше и резче. Они были сводными братом и сестрой, мать Кэтала умерла вскоре после его рождения. Он был слишком мал, чтобы отчетливо помнить вторую жену отца. Бледная, очень юная девушка с большими глазами – когда она наклонилась к его кроватке, чтобы поцеловать его на ночь, он испугался и заплакал. Он хорошо помнил лишь этот момент, потому что отец строго отругал его за это, сказав, что настоящие рыцари не плачут. Хотя Кэталу было тогда всего четыре. Но в мачехе было действительно что-то пугающее. А потом она исчезла, вскоре после рождения королю дочери Деирдре. Говорили, что она просто ушла в лес за целебными травами и не вернулась. Кто-то говорил, что ее растерзал дикий зверь. Кто-то говорил, что видел, как она просто растаяла в зеленых листьев деревьев, превратившись в туман. Некоторые говорили, что она была из фэйри. Король Рори О’Коннор больше никогда не говорил об этом, и запретил касаться в разговоре его исчезнувшей второй жены. Поэтому Кэтал даже не помнил ее имени.
- Вы нашли, где скрывается де Клер – ее резкий шепот прервал его воспоминания. Он осознал, что она точно что-то задумала. Что-то очень нехорошее, что явно не понравилось бы отцу. Иначе она бы не говорила шепотом и не явилась бы к нему посреди ночи в дорожной одежде.
- Нет… Деирдре, что все это значит? – он устало опустился за стол рядом с ней.
- Ты сам знаешь, что это значит, Кэтал, - она вцепилась в его руку, ее темные горящие глаза не отпускали его. – Это значит, что не сегодня-завтра англичане начнут действовать своим привычным образом – проливать ирландскую кровь в надежде найти собственного взбесившегося пса. Жечь, грабить, насиловать, убивать…
- Я знаю, - взгляд Кэтала сверкнул. – Я сам говорил об этом их трусливой собаке-принцу. Ты слышала, что он мне ответил.
- А чего ты ждал, - ее голос звучал горько, - английской милости? Знаешь, что сказал мне этот доблестный рыцарь сэр Годфри? «Это война». А ты знаешь, что такое война для англичан. Вырезать наши села. Лить реки крови в Эйре.
- Ты говорила с сэром Годфри? – нахмурился Кэтал.
Она отвела глаза.
- Это неважно. Тебе сейчас нужно думать о другом, брат мой. Как найти де Клера.
- И полагаю, ты знаешь, как его найти, сестра моя? – он не мог скрыть раздражения в голосе.
- Я могу узнать, как его найти, - ее глаза горели торжествующим блеском. Она улыбалась.
Он внезапно понял. О нет, подумал он. О нет, только не это.
- Нет, Деирдре. Нет.
- Кэтал! – прошипела она. Ее ногти больно впились в кожу его ладони. – Ты знаешь. Знаешь, что можешь избежать всей этой крови. Как сможешь ты, будущий верховный король Ирландии, смотреть в глаза матерям, чьих детей убили англичане по твоей вине? Ведь ты знаешь, что я могу заставить этих людей сказать мне все. Без крови.
Он знал. Она действительно могла заставить их сказать ей все. Она приходила к тем подосланным убийцам в темницу, к одному и к другому. Брала их лица в свои ладони и заставляла их неотрывно смотреть себе в глаза. Через некоторое время их лица белели, а тела начинала бить неконтролируемая дрожь. И они говорили ей все, кто послал их и сколько им заплатили.
- Мне нужен твой конь, Лоннасклех… Он самый быстрый. И двое твоих людей. Я вернусь так скоро, что ты даже не успеешь опомниться.
Во рту у него пересохло. Он не дал ей согласия, но она говорила так, как будто все было уже решено. Так было всегда.
Когда ее уже не было, его рука инстинктивно сжалась вокруг Щита Деигре, серебряного амулета с драконом, лежавшего у него на груди. Он хотел вернуть амулет ей, но забыл об этом.
***
Годфри присутствовал на очередном военном совещании с Рори и Джоном, когда в зал вбежал принц Кэтал. Он никогда еще не видел молодого принца таким. Кэтал был бледен как смерть, его глаза были расширены и смотрели каким-то потерянным взглядом. Годфри подумал, что сейчас он похож на испуганного ребенка. И еще он подумал, что такой вид наследника ирландского престола не предвещает ничего хорошего.
- Что случилось, сын мой? – спросил король Рори. С утра ему доложили, что леди Деирдре нездорова и просит позволения не покидать своих покоев. Годфри это как-то больно кольнуло в сердце. Теперь же и сын Рори опоздал на военный совет с таким видом, как будто де Клер стоит у их ворот с тысячным войском.
- Лоннасклех… мой конь вернулся без седока, - Кэтал сглотнул. У него тряслись руки. – Отец…
Рори О'Коннор нахмурил брови.
Еще до того, как принц пустился в объяснения, Годфри понял, что случилось что-то очень, очень, невыразимо ужасное. Предчувствие страшной беды опутало его липким, ледяным холодом.
***
Полутемная комната. Глаза пожилой жены местного мелкого лорда смотрят на нее испуганно. Зрачки метаются в стороны.
- Я н-ничего не знаю, миледи… Поверьте мне… пожалуйста, не причиняйте нам вред, мой муж уже не встает с постели, а сын погиб в бою, оставив ребятишек сиротами…
- Ш-ш-ш. Успокойся. Я не причиню тебе вреда… - Деирдре мягко берет ее лицо в свои ладони, гладит ее по щеке. Шепчет ласковые слова, взгляд в глаза, она успокаивала так испуганных лошадей. Мало-помалу черты женщины расслабляются, взгляд становится слегка расфокусированным, она со вздохом откидывается на спинку стула. Но Деирдре не дает ей прикрыть глаза и уснуть, она держит ее своим пристальным прищуренным взглядом. Тело женщины обмякло, ее выцветшие голубые глаза смотрят куда-то вдаль. Деирдре проникает в этот взгляд, помогает ее мыслям улечься, успокоиться. Глаза старой женщины неподвижно смотрят на нее, зрачки застыли, единственное ее движение – легкое дыхание.
- Где он? – мягко спрашивает принцесса, не отводя глаз от черных зрачков старой женщины.
Женщина морщит лоб, словно пытаясь что-то вспомнить… по ее лицу пробегает тень… она приоткрывает рот, чтобы сказать что-то… Мгновение, и она расскажет Деирдре все, что ей известно. Но вдруг ее черты искажаются, она бледнеет, ее начинает бить мелкая дрожь. Деирдре пытается успокоить ее, сжимая ее лицо в своих ладонях, но та приходит лишь в еще большее волнение, лицо содрогается в конвульсии. Зрачки уходят от глаз Деирдре куда-то в сторону, влево, смотрят мимо нее. Она с трудом поднимает морщинистую трясущуюся руку и указывает…
Прежде чем Деирдре успевает обернуться, сильный удар сбивает ее с ног. Она пытается подняться, как чья-то сильная рука хватает ее за волосы, с силой дернув голову назад. Она видит его лицо – бледное, под глазами залегли тени, челюсть покрывает трехдневная щетина. Где-то в углу пожилая леди громко всхлипывает. Трое вооруженных воинов вталкивают в комнату связанных Патрика и Брайана, людей ее брата, ожидавших ее снаружи. К их горлам приставлена сталь кинжалов.
- Ведьма О'Коннор… - голос де Клера хриплый, к его дыханию примешивается запах вина. – Твой отец и брат ищут меня, и с помощью превосходящих сил англичан когда-нибудь все же уничтожат, в этом я не сомневаюсь. Но какой прекрасный предсмертный подарок преподнесла мне судьба… - он почти вплотную наклоняется к ее лицу. Как ни странно, зная, что все кончено, она почти не чувствует страха – только какое-то холодное оцепенение. – Ты знаешь, как умерла леди Ева, моя жена? О да, ты знаешь, ведьма, ведь это ты убила ее. Она не могла говорить, ее мучали страшные боли во рту и в горле, а потом начался кровавый пот, и кровавая рвота… Это длилось три дня, а я сидел и смотрел, как она умирает. Смотрел, как она страдает. И теперь, ведьма, я буду смотреть, как страдаешь ты.
***
Годфри и небольшой отряд ирландских и английских воинов гнали коней, но ему все равно казалось, что они двигались невыносимо медленно. Их было немного – семь человек, при приближении большого войска де Клер бы сразу умертвил принцессу, если она вообще еще была жива. Рори отправил своих лучших людей, Джон для приличий тоже предложил двух своих рыцарей. Годфри вызвался сам, к большому неудовольствию принца Джона, но Годфри было на это наплевать. Из Тары их выехало больше – еще двое и сам принц Кэтал, но они попали в засаду.
Свистящие из веток стрелы… одна попала прямо в горло ехавшему впереди ирландцу, и он рухнул на землю, захлебнувшись в собственной крови… Их окружили, но люди де Клера были хуже вооружены. Между выпадами меча Годфри про себя проклинал эту задержку, идиотское ребячество Кэтала и его сестры – вздумали поиграть в войну, лучше бы продолжали бегать по своим чертовым лесам… ловкий выпад, и еще один враг схватился за живот, падая на землю с выпущенными кишками в лужу крови… Годфри оттолкнул его ногой, вытаскивая свой меч, добивать его не было времени, совсем не было времени… Он увидел, как упал принц Кэтал, здоровенный детина нанес над ним двуручник… Годфри мгновенно оказался рядом и пронзил его мечом со спины, ирландский принц откатился вбок от падающей на него громадной туши… «Вашу руку, сэр Кэтал», - Годфри помог принцу подняться, принц зажимал рукой рану в боку. Люди де Клера были перебиты, как и двое их людей, и очень скоро выяснилось, что раненый принц О'Коннор не может ехать в седле достаточно быстро.
- Найди ее, Годфри. И спаси ее, - хрипло прошептал Кэтал и сжал его руку, его лицо было бледным как мел.
Годфри просто кивнул. Он прекрасно понимал, что увидел тогда и во взгляде короля Рори, полном обреченного отчаяния, чего не хотел видеть этот бедный мальчик – конечно, они попытаются ее спасти, но, скорее всего, девушка уже мертва, и это было бы для нее наилучшим. Годфри пытался не думать о том, что могли с ней сделать, делать в эту самую минуту, если она еще была жива. Лица его спутников были такими же мрачными, очевидно, все думали о том же. Эти мысли приводили Годфри в ярость, сводили его с ума, в то время как он мчался через лес во главе отряда, пришпоривая и без того взмыленного Дориана. Ветка больно хлестнула его по лицу. Твои проклятые деревья не помогли тебе, глупенькая принцесса, подумал он, и что-то глубоко внутри сковало внутренней болью, которая тут же превратилась в ярость и желание убивать.
Она стояла у него перед глазами, ее большие, почти черные глаза, вспыхивающие гордым огнем, ее великолепные струящиеся по плечам темные волосы… легкие прикосновения ее тонких пальцев к его коже… то, как загорались черты ее лица, когда она рассказывала ему волшебную легенду своего народа… то, какой прекрасной она была обнаженной среди листвы в его сне… ее легкая озорная улыбка, делающая ее похожей на ребенка. Ее мелодичный, глубокий голос – «Ты веришь в магию?»…
Они уже подъезжали к поселению, куда, как рассказал Кэтал, направилась Деирдре в ту злосчастную ночь, видели поднимающийся дым из труб домиков, деревня даже не была обнесена стеной. Зазвенели вынимаемые из ножен мечи. Он боялся увидеть ее голову, насаженную на кол, в окружении прекрасных темных волос, глаза навыкате, лицо искажено предсмертной маской…
Но, когда ему в нос ударил запах паленого мяса, он похолодел. Нет. Только не это. Этого не могло быть… Де Клер бы не посмел… Отдавая приказ своим воинам внезапно охрипшим голосом, Годфри сам понимал, что отрицать это бессмысленно. Дым, который они видели, подъезжая, поднимался не из труб.
Попытка остаться незамеченными была отброшена, рыцари с мечами наголо въехали в деревню на полном скаку. Засвистели стрелы, кто-то из всадников за Годфри упал с коня. Он даже не обернулся – его взгляд был прикован к другому. Там, на площади в центре стояли два столба в пепле и золе, подножие одного из них все еще лениво лизало пламя. К каждому из них было привязано то, что когда-то было человеческим телом. Сейчас это были две обугленные до черноты фигуры, от них и исходил этот удушливый запах жареной плоти.
И там был третий столб. Столб на деревянном помосте, в подножии которого была уже готова гора из сухих веток и бревен. Рядом горел факел. Там толпились люди, вооруженные мужчины, какой-то монах что-то истошно кричал на французском о ведьмах и дьяволе, не понимающие ни слова из этого жители-ирландцы испуганно жались по краям площади. Годфри заметил все это лишь краем глаза, потому что он видел только ее. Они привязывали ее к столбу, она была в одной порванной нижней рубахе, сползшей с одного плеча, ее черные волосы растрепались. Она не кричала, не вырывалась и не плакала, не издавала ни звука, будто была в каком-то оцепенении. На мгновение их глаза встретились, ее лицо было таким же белым, как ее рубаха.
Он пустил Дориана вперед во весь опор, давя под копытами тех, кто попадался ему на пути, не разбирая. В мозгу билась одна-единственная мысль, одна картина – вот сейчас огонь взовьется вверх по бревнам, подхватит эти прекрасные темные волосы, начнет лизать ее белую кожу, и ее молчание сменится агонией крика… Воины де Клера преградили им путь, обнажая мечи, Годфри раскроил первому из них череп, на скаку сбил второго с ног ударом меча, на них сыпались стрелы, его товарищи падали один за другим, их испуганные кони метались, давя толпу. За спинами еще двух напавших на него воинов он увидел, как монах поднес горящий факел к куче сухих веток, как они вспыхнули ярким пламенем… Он чуть не закричал от бессилия, эти скоты загораживали ему дорогу, он не успеет… Ее глаза опять взглянули на него из уже начинающего подниматься дыма, и она опустила голову на грудь. Он попытался обуздать захлестнувшую его ярость, загнать в дальний угол сознания мысли о том, что вот-вот она начнет испытывать невыносимую боль, не думать об этом, превратить мысли в удары меча, убрать с дороги эту падаль, заграждающую ему путь… Он разрубил нападавшего почти до пояса, пришпорил коня, ударяя мечом влево и вправо, топча копытами их тела, его шпоры вновь вонзились в бока взмыленного коня, он сделал яростный скачок вперед… Костер уже горел, низ помоста был охвачен пламенем, языки огня взметались, они уже почти добрались до ее ног, до кромки ее длинной рубахи… он оказался уже почти у помоста, рубил окруживших костер, многие уже в страхе разбегались, кипевшая в нем ярость требовала догнать их и изрубить в клочья, но он сдержал ее, сейчас значение имело только одно, только одно…
Он похлопал Дориана по шее. И направил его прямо вперед, между горящих языков пламени. Конь испугано заржал и забился, Годфри сдержал его, раскидав горящие ветки, прикрыв лицо рукой от жара и дыма, взобрался на помост, одним ударом меча перерубил веревки, привязывавшие ее к столбу.
Она не двинулась с места, лишь подняла на него расширенные глаза, ее бледное лицо было перепачкано сажей, губы белые как мел.
- Руку! – закричал Годфри. – Проклятье, да дай же мне руку!!!
Она слабо протянула ему руку, он схватил ее и поднял в седло, крепко прижав к себе.
Справа от них бревна с грохотом обрушились в бушующее пламя, жар становился нестерпимым, Дориан бешено крутил головой из стороны в сторону. Монах, поджегший костер, преградил им дорогу, что-то крича, Годфри на скаку одним взмахом меча отрубил ему голову, она покатилась куда-то вбок, из разорванных артерий обрубка шеи фонтаном хлынула кровь, забрызгав коня, ее белую порванную рубаху и его лицо.
Им вслед свистели стрелы, норманны кричали, Годфри увидел людей из своего отряда, неподвижно лежащих на земле, он пустил Дориана галопом, рубя мечом тех, кто оставался у него на пути, одной рукой, а другой прижимая ее к себе, унося прочь из этой деревни, прочь от этого ужаса, огня, пепла и запаха сожженных заживо людей.
***
Погоня давно прекратилась, но они скакали галопом до тех пор, пока Дориан мог это выдержать. Когда взмыленный черный конь был уже не в силах скакать так быстро, Годфри спустил его на мелкую рысь. Солнце садилось за кромкой деревьев, и небо затянули серые облака. До Тары было еще далеко, и Годфри время от времени оглядывался, не подстерегает ли поблизости засада, наподобие той, в которую они попали на пути сюда. Но все было тихо, лишь птицы пели в ветвях деревьев.
Деирдре прямо сидела поперек его седла и молчала все то время, пока они ехали. Он ожидал, что она впадет в истерику или лишится чувств, но она не проронила ни слезинки. И не сказала ни слова. Он снял с плеч длинный черный плащ и укутал им ее, она никак не отреагировала, лишь покрепче запахнула его на груди. Когда он одевал на нее плащ, он заметил следы синяков на ее бледной руке, там, где рукав был практически оторван от рубахи на предплечье – очевидно, ее грубо волокли за руку. Это заставило ненависть вновь всколыхнуться в его душе, ему хотелось вернуться туда и убить их всех, превратить их в кровавое месиво и смешать с грязью. Из его людей в живых не осталось никого.
Впрочем, синяки и пара царапин были единственными повреждениями на ней. По крайней мере, единственными, которые он видел. Он боялся даже представить себе, что еще они могли с ней сделать, от этой мысли его мутило… если они посмели сделать это, если они причинили ей вред, он поклялся себе, что изловит каждого из них, запрет в сарае и подожжет.
- Ты не ранена? – он осознал, что несмотря на то, что преследователи были уже далеко позади и его конь не скакал галопом, он все равно крепко прижимал ее к себе одной рукой.
Она перевела на него взгляд и мотнула головой.
- Они не… не причинили тебе вреда?
Она уставилась ему в глаза этим пристальным темным взглядом. Она поняла его вопрос, и ее губы слегка дернулись.
- Нет, - глухо сказала она и отвернулась от него, снова погрузившись в это свое оцепенение.
С неба стали падать крупные капли дождя. Через мгновение они уже превратились в холодные мокрые струйки. Деирдре запрокинула голову, открыла запекшиеся губы и стала жадно ловить ртом влагу. Струйки дождя стекали по ее лицу, по нежной линии подбородка и шеи, достигнув выемки между ключицами, терялись под тканью порванного платья. Это зрелище взволновало его, он почувствовал твердеющее возбуждение внизу живота, но, несмотря на то что она была практически вплотную прижата к нему, она, казалось, не заметила этого – она с наслаждением подставляла рот струйкам воды, запрокинув голову и прикрыв глаза, и впервые с той ужасной минуты на ее губах заиграло некое подобие улыбки.
Дождь тем временем стал сильнее, падающие капли и струйки превратились в потоки. Ночью при ливне ехать верхом было практически невозможно, и он стал высматривать укрытие. По счастью, долго искать не пришлось, к западу лес взбирался на скалы, и Годфри нашел в одной из скал небольшую пещерку, даже больше напоминающую нишу в камне. Он помог ей спешиться, опять испытав это волнение, обхватив ее за талию и чувствуя ее руки на своих плечах. В пещере она села спиной к каменной стене, обхватив руками колени и кутаясь в его плащ. С ее мокрых волос стекали струйки воды.
- Разводить костер может быть опасно, - сказал Годфри. – Люди де Клера могут быть неподалеку.
Она просто кивнула. Он с беспокойством посмотрел на нее, ему не нравилось ее оцепеневшее молчание. В ее расширенных глазах было что-то такое, чего он никогда не видел в ее взгляде прежде. Что-то, что очень ему не нравилось и даже пугало его. Разумеется, то, что ее чуть не сожгли заживо на костре, было само по себе большим потрясением, но чему еще они могли подвергнуть ее…
- Они меня не тронули, нет, - ее голос был глухим, она как будто прочитала его мысли. Взгляд Деирдре был все так же устремлен вдаль, на дрожащие под дождем зеленые листья за стеной льющейся воды снаружи. – Они считали, что я одержима демонами, и побоялись прикасаться ко мне. Тот монах, которого ты убил – брат Бартоломью, капеллан де Клера – он так сказал, назвал меня ведьмой и пособницей дьявола. Де Клер хотел, чтобы я страдала.
Годфри смотрел на нее, на ее казавшуюся сейчас такой хрупкой фигурку, почти утонувшую в его длинном черном плаще, и его рука сжималась на рукояти меча. Он убьет де Клера. Он выпотрошит этого мерзавца, как свинью.
- Не бойся. Ты в безопасности, - сказал он мягко.
Ее глаза вдруг вспыхнули тем прежним, знакомым огнем, и на миг он узнал свою прежнюю Деирдре.
- Я ничего не боюсь. Де Клер… - ее руки задрожали, - со мной были двое сквайров Кэтала, Патрик и Брайан, братья Бреннан. Они были не старше меня. Он привязал их к столбам и жег на костре заживо. Он заставил меня смотреть на это. Он сказал, что хочет, чтобы я страдала, видя их мучения, как он страдал, видя, как умирает его жена, Ева. И чтобы я видела, что ждет меня.
Она повернулась к нему, ее лицо было смертельно бледным, в глазах застыл тот сковывающий ужас, который так беспокоил его в ней.
- Годфри, они так кричали… Я не думала, что человеческое существо может так кричать. Сначала, конечно, они храбрились, когда огонь стал лизать их ноги, они кусали губы до крови – я видела, он подвел меня так близко, что я чувствовала жар на своем лице… и очень скоро они начали кричать, душераздирающе, нечеловечески… их крики до сих пор стоят у меня в ушах… И – это такая адская боль, я не думала, что боль может быть такой, может заставлять человека так кричать…
Ее губы задрожали. Слезы наконец полились у нее из глаз, они прочерчивали грязные дорожки на ее лице, где сажу не успел смыть с ее кожи дождь, из горла вырвалось сдавленное рыдание.
Это было выше его сил. Он притянул ее к себе и обнял, нежно гладя по растрепавшимся мокрым волосам, крепко держа ее в своих объятиях.
- Ш-ш-ш… все хорошо… ты в безопасности, слышишь… больше тебя никто не тронет, никто, Деирдре, ты со мной, я сумею тебя защитить… - шептал он ей, обнимая ее вздрагивающие плечи. Она всхлипывала, прижимаясь к его широкой груди, она была такой хрупкой, ранимой, беззащитной сейчас, ее привычная дерзость и гордость ушли, растворились в потоке слез и того ужаса, который ей пришлось пережить, и осталась лишь маленькая потерянная девочка, отчаянно прижимающаяся к нему, девочка, которую он вытащил из костра, где ее собирались сжечь заживо… при мысли об этом у него сводило скулы, он хотел защищать ее, он больше никому не отдаст ее, он разорвет на куски любого, кто захочет причинить ей вред…
- Спасибо тебе… - прошептала она, поднимая на него мокрые от слез глаза. – Спасибо, что спас мне жизнь…
Он не удержался… он наклонился и накрыл ее приоткрытые губы поцелуем. Она напряглась, но не отстранилась, не сжала губы… он мягко проник языком внутрь ее рта и прикоснулся к ее нежному горячему языку… она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, и только крепче притянула его к себе. От этого в его теле мгновенно вспыхнул жар, он чувствовал вкус ее слез на ее губах, она была такой мягкой и податливой… он запустил одну руку в ее прекрасные волосы, а другой скользнул по ее телу, восхитительной округлой упругости ее груди, линии талии, изгибу бедра…
Она отдернулась от него, точно ужаленная змеей, в руке что-то сверкнуло – молниеносным движением выхватила маленький нож.
- Думаешь обесчестить меня и забрать себе мою Силу, англичанин?! У тебя это не выйдет так просто! – ее лицо все еще было заплакано, но глаза яростно сверкали.
- Забрать твою Силу? О чем ты? И… я не думал о том, чтобы обесчестить тебя, - вздохнул Годфри.
- О, о чем же ты тогда думал? – язвительно спросила она. – Не притворяйся, что не знаешь о Силе… в моих жилах течет кровь О'Конноров, кровь Дракона, а моя мать была из рода фэйри – и мужчина, овладевший мной первым, получит эту Силу себе! Вот только не думай, что меня так просто обольстить!
- Я не собирался брать твою Силу… - тихо сказал сэр Годфри. Она отодвинулась от него и завернулась в его плащ, опять уставившись наружу. В лесу почти стемнело. Начинало холодать. Годфри заметил, что она дрожит.
- Ночь будет холодной. Так ты простудишься. Можешь придвинуться поближе ко мне – слово рыцаря, я не прикоснусь к тебе.
Она поежилась и перевела на него настороженный взгляд.
- Хорошо. Только это будет спать со мной, - кинжал Деирдре опять оказался в опасной близости от его лица.
Она опять придвинулась к нему и облокотилась о его плечо, но была напряженной и крепко сжимала свой нож. Он боялся пошевелиться, в опаске, что она воспримет его движение как домогательство ее чести и волшебной силы. Мало-помалу шум дождя убаюкал ее, и, обессиленная минувшими потрясениями, она заснула на его плече, ее дыхание стало спокойным и ровным. Он решил не смыкать глаз и смотрел в темноту леса, чувствуя приятную мягкую тяжесть ее тела. Ее голова соскользнула с его плеча, и теперь она спала у него на груди, а Годфри слушал ее дыхание, вдыхал запах ее волос, и чувствовал, как в нем зарождается что-то необъяснимое, что-то, что пугало его и вместе с тем дарило упоительное наслаждение. Во сне ее пальцы разжались, и кинжал выскользнул у нее из руки. Он улыбнулся и вложил его обратно ей в руку, сомкнув свою ладонь вокруг ее пальцев. А затем он осторожно и мягко обнял ее, защищая от холода внешнего мира и согревая своим теплом, и держал ее, дожидаясь рассвета.
@музыка: Enya - Smaointe
@темы: творчество, "Величайшая Власть"
-
-
16.07.2010 в 23:40Я дождался новой главы, Леди ) Преклоняюсь перед Вашим талантом
*Smaointe - песня-причитание ирландской женщины о своем погибшем муже, я ее таки перевел*
-
-
16.07.2010 в 23:56*Smaointe - песня-причитание ирландской женщины о своем погибшем муже, я ее таки перевел*
-
-
17.07.2010 в 00:17Но Годфри, Годфри..... Нееее, ты Зло, я начинаю любить мужчин в возрасте )))))
* И я наконец-то посмотрел "Пипца". Адово кино с одним адекватным человеком. Guess who? Yeah, You're right!*
-
-
17.07.2010 в 09:03Не, не буду, выздоровеет твой Кэтал, не переживай...
Но Годфри, Годфри..... Нееее, ты Зло, я начинаю любить мужчин в возрасте )))))
Хехехеее, добро пожаловать в наш клуб!
Годфри просто великолепен, я его обожаю...
Кстати, я ж офигела тогда, когда ты для меня сделал тот замечательный арт с Годфри и Деирдре в огне, тк эту сцену уже знала...)
А в дальнейших главах рейтинг сильно вырастет...
* И я наконец-то посмотрел "Пипца". Адово кино с одним адекватным человеком. Guess who? Yeah, You're right!*
ААА!!! Фрээээээнк))))))
Сцена Фрэнки с кокаином - отпад...
-
-
17.07.2010 в 16:50Кстати, я ж офигела тогда, когда ты для меня сделал тот замечательный арт с Годфри и Деирдре в огне, тк эту сцену уже знала...) Да-да, происходит подсоединение к Матрице )) Я их вижу, кстати. Только для следующего арта никак скринов не найду (
А в дальнейших главах рейтинг сильно вырастет... Ждем )
Сцена Фрэнки с кокаином - отпад... Ну, и полосатые носки, конечно же))) И КАТАНА!!!!!!!!!!!!!!!!!!! * полосатые носки.... ммм.... это смешно, но я сам такие ношу
-
-
17.07.2010 в 18:47Я была как-то раз на staged средневековом английском турнире в Англии, естественно болела за Черного Рыцаря...)))
подсоединение к Матрице ))
Корреляция!!!))) Я их тоже вижу... Годфри вообще стал в последнее время проявлять паранормальную активность, по свидетельствам очевидцев...
И КАТАНА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
ДАААААА!!!!!! Когда в первый раз увидела эту оранжевую катану, я стала кататься по полу от восторга!!!
* полосатые носки.... ммм.... это смешно, но я сам такие ношу
ааааа!!!)))))))))))) какая прелесть, ты носишь носки Фрэнка Д'Aмико?!!!
-
-
17.07.2010 в 19:02ДАААААА!!!!!! Когда в первый раз увидела эту оранжевую катану, я стала кататься по полу от восторга!!!
Катаны - это вообще мой боооооольшой пунктик )))) (и холодное оружие в целом)
ааааа!!!)))))))))))) какая прелесть, ты носишь носки Фрэнка Д'Aмико?!!! А оранжевого галстука у тебя случаем нет?!
Не-а, у меня черный, с ОРАНЖЕВЫМИ кошачьими черепами
-
-
17.07.2010 в 21:02Вот что значит поселиться в одном фанфике с лордом Блэквудом...
Катаны - это вообще мой боооооольшой пунктик )))) (и холодное оружие в целом)
Будешь меня консультировать в сиквеле "Власти", там будут наши дни, Арчи и Утилизатор и девушка-киллер-потомок Блэквуда с катаной, которую ей как любимой племяннице подарил
яойно-кавайныйякудзодядя...Не-а, у меня черный, с ОРАНЖЕВЫМИ кошачьими черепами
!!!!!!
-
-
17.07.2010 в 21:14Для полного счастья надо бы, чтобы черепа были щенячьими, у нас же девиз "No Puppy Shall Be Saved"... Ахахаха...... Где б его найти-то
еще....
-
-
17.07.2010 в 21:19Мне бы оранжевый найти!!!)))) Я просто мечтаю об оранжевом галстуке с некоторых пор...
-
-
01.08.2010 в 17:31Я бы сказал, что эта ирландская ведьма приворожила тебя, украв с твоей головы прядь волос, если бы ты не брился налысо! – Джон расхохотался, найдя собственную шутку чрезвычайно остроумной.
Ну да, принц Джон как всегда само осторумие...
Тааак, вот сцена сна заставила меня вспомнить о холодной ванне!
Он мог получить практически любую изысканную красавицу при лондонском дворе, да и во Франции
охохох
Отвратительный негодяй! Да я тебя выдам замуж за герцога... мы же сами приходимся родней герцогам Девонширским!
Папочка, ну зачем ты так?! Это как-то совсем не утешает
А затем долго-долго плакала, слезы текли у нее по лицу, и, наплакавшись, она наконец засыпала.
Бедная Люси!
И теперь, ведьма, я буду смотреть, как страдаешь ты
пустил Дориана вперед во весь опор, давя под копытами тех, кто попадался ему на пути, не разбирая. В мозгу билась одна-единственная мысль, одна картина – вот сейчас огонь взовьется вверх по бревнам, подхватит эти прекрасные темные волосы, начнет лизать ее белую кожу, и ее молчание сменится агонией крика
Давай, Годфри, давай!!!!
- Руку! – закричал Годфри. – Проклятье, да дай же мне руку!!!
Она слабо протянула ему руку, он схватил ее и поднял в седло, крепко прижав к себе.
ура!! спас...
- Ш-ш-ш… все хорошо… ты в безопасности, слышишь… больше тебя никто не тронет, никто, Деирдре, ты со мной, я сумею тебя защитить…
Ах, как это прекрасно
- Думаешь обесчестить меня и забрать себе мою Силу, англичанин?! У тебя это не выйдет так просто! – ее лицо все еще было заплакано, но глаза яростно сверкали.
Ну вот, опять! Ну чего она в самом деле! Он ж ее спас!))
и мужчина, овладевший мной первым, получит эту Силу себе! Вот только не думай, что меня так просто обольстить!
Вот оно что! да, непростая девушка
Он улыбнулся и вложил его обратно ей в руку, сомкнув свою ладонь вокруг ее пальцев
Вот это просто очаровательно!
А затем он осторожно и мягко обнял ее, защищая от холода внешнего мира и согревая своим теплом, и держал ее, дожидаясь рассвета.
Кстати, зайди на почту, там сюрприз
-
-
01.08.2010 в 20:57Хехехее, зато тебе много и сразу
Ну да, принц Джон как всегда само осторумие...
Годфри следовало ответить, что шерстинки следует растить вовсе не там, где Джон, а то он похож на одного араба работающего на ЦРУ, но он воздержался
Тааак, вот сцена сна заставила меня вспомнить о холодной ванне!
О, Годфруа тоже тогда не помешала бы холодная ванна...
Он мог получить практически любую изысканную красавицу при лондонском дворе, да и во Франции охохох
"Дамы будут в восторге"
Отвратительный негодяй! Да я тебя выдам замуж за герцога... мы же сами приходимся родней герцогам Девонширским! Папочка, ну зачем ты так?! Это как-то совсем не утешает
Ниче, он скоро нажрется шампанского на их свадьбе
А затем долго-долго плакала, слезы текли у нее по лицу, и, наплакавшись, она наконец засыпала. Бедная Люси!
Да, было очень грустно это писать, даже когда знаешь, что вернется он к ней...) Но я люблю упиваться страданиями героини^^
И теперь, ведьма, я буду смотреть, как страдаешь ты
Кстати говоря, ужасного де Клера я постаралась изобразить таким, что его тоже можно понять и посочувствовать ему. Ведь О'Конноры убили его любимую жену... Годфри на его месте вообще бы всех расчленил. Так что, он один из тех villains, которым так любит сочувствовать Марк)
Сцена спасения!!! Это как раз та самая одна из моих любимейших сцен во всей задумке, вместе с последующим в пещере) Это так за душу берет... Я это прям как в фильме вижу...
- Ш-ш-ш… все хорошо… ты в безопасности, слышишь… больше тебя никто не тронет, никто, Деирдре, ты со мной, я сумею тебя защитить… Ах, как это прекрасно
Да-да, и я плакала на этом месте)) И когда писала это, опять стала сходить с ума по Годфруа... Он же такой смелый и мужественный!
Ну вот, опять! Ну чего она в самом деле! Он ж ее спас!))
А она такая, вредная, я тебе говорила
Люси бы тут же отдалась Блэквуду прямо в пещереи мужчина, овладевший мной первым, получит эту Силу себе! Вот только не думай, что меня так просто обольстить! Вот оно что! да, непростая девушка
Фишка с Силой будет играть роль, как ты уже, наверное, поняла
Он улыбнулся и вложил его обратно ей в руку, сомкнув свою ладонь вокруг ее пальцев Вот это просто очаровательно!
Это мне тоже прямо увиделось!))) О май Годфруа, как же я обожаю эту сцену...)))
Спасииииибо))))) Спасение Принцессы Рыцарем - одна из моих самых любимых фантазий
Бедный Годфруа... пришлось ему со всем этим напряжением и страстью дежурить у входа в пещеру
Кстати, зайди на почту, там сюрприз
Аааа я получила твой сюрприз! Спасибо!!!
-
-
03.08.2010 в 15:11Его много не бывает)))
Годфри следовало ответить, что шерстинки следует растить вовсе не там, где Джон, а то он похож на одного араба работающего на ЦРУ, но он воздержался
Так же как принц Джон хотел сказать, что Годфри тоже напоминает ему одного главу секретной иорданской разведки, но промолчал, потому что эта мысль привела его в нешутошный ужас)))
О, Годфруа тоже тогда не помешала бы холодная ванна... Проснулся в таком настроении... а тут военные советы...
Не говори, правда, может у человека настроение хорошее, а ему нужно на работу тащиться
Вот Джон придурок, а все же знал, что говорил...
Истину говорил! Видать корона на голове заставила его на мгновение мыслить здраво
Но я люблю упиваться страданиями героини^^
Прям как я))))
Так что, он один из тех villains, которым так любит сочувствовать Марк)
Ага... но все равно враги Годфруа - наши враги
Я это прям как в фильме вижу...
Да, очень живо и динамичненько получилось! ))))
А она такая, вредная, я тебе говорила
Люси бы тут же отдалась Блэквуду прямо в пещереБлэквуд бы и не стал особо церемониться и интересоваться ее настроением)
Бедный Годфруа... пришлось ему со всем этим напряжением и страстью дежурить у входа в пещеру
У него все впереди) Я уже ознакомилась с 9 главой
Аааа я получила твой сюрприз! Спасибо!!!
О, ну я рада поделиться)))
-
-
05.08.2010 в 20:38Это точно)))))
Так же как принц Джон хотел сказать, что Годфри тоже напоминает ему одного главу секретной иорданской разведки, но промолчал, потому что эта мысль привела его в нешутошный ужас)))
Не говори, правда, может у человека настроение хорошее, а ему нужно на работу тащиться
Ужас! Вот поэтому лорд Блэквуд работает обычно ночью
Истину говорил! Видать корона на голове заставила его на мгновение мыслить здраво
Или он просто по Годфруа так соскучился
Но я люблю упиваться страданиями героини^^ Прям как я))))
Ага... но все равно враги Годфруа - наши враги
Бесспорно
Блэквуд бы и не стал особо церемониться и интересоваться ее настроением)
У него все впереди) Я уже ознакомилась с 9 главой
-
-
05.08.2010 в 20:55Ужас! Вот поэтому лорд Блэквуд работает обычно ночью а единственная операция в полдень сорвалась...
Истину говорил! Видать корона на голове заставила его на мгновение мыслить здраво
Или он просто по Годфруа так соскучился *укатывается*
-
-
05.08.2010 в 21:21Можно!!!
укатывается*
We aim to please
-
-
29.08.2010 в 19:50Ну разве что его туда на вертолете подбросили)))
а единственная операция в полдень сорвалась...
Да ни чего подобного! Спасем его и все тут!
Или он просто по Годфруа так соскучился
Да, он такой... он любит утверждать свою безграничную власть
Да, утверждать и воплощать
-
-
05.09.2010 в 17:24Нэ, он же поссорился с важной шишкой из ЦРУ, любившим покушать, которого он принимал за простолюдина ЖиРобина...
а единственная операция в полдень сорвалась... Да ни чего подобного! Спасем его и все тут!
Дааааааааааа
Да, он такой... он любит утверждать свою безграничную власть Да, утверждать и воплощать
По ощущениям он у меня совсем уже воплотился и утвердился
-
-
06.09.2010 в 22:05Ах да, и верно...это он зря, теперь путь в Амман для него закрыт)) Если б Хани его увидел, он бы ужаснулся...и запретил ему прикасаться к своему костюму)))))
По ощущениям он у меня совсем уже воплотился и утвердился
Вот-вот, у меня тоже, правда если говорить о совсем реальных ощущениях, то он предпочитает приходить по ночам и ограничиваться тем, что наклоняется и что-то говорит на ухо, проводит рукой по одеялу или просто пугает Дашу (моя древняя попугаиха :laugh
-
-
13.09.2010 в 12:43О, это точно)))) И даже цепляться за брюки, как Карами, тоже бы запретил
Вот-вот, у меня тоже, правда если говорить о совсем реальных ощущениях, то он предпочитает приходить по ночам и ограничиваться тем, что наклоняется и что-то говорит на ухо, проводит рукой по одеялу или просто пугает Дашу (моя древняя попугаиха :laugh
Это тоже оочень даже