"Величайшая Власть", глава 9

[wingsoffire]

Все помнят про рейтинг и жанр)))

9: ПОБЕДА

Лицо Ричарда де Клера было достаточно красивым, черты прямыми и правильными. Было видно, что он норманнский рыцарь благородного происхождения – даже по отрезанной голове, которую Годфри бросил в седельную сумку. Пуская коня галопом и скача вместе с прочими всадниками по зеленым ирландским холмам в направлении Тары, Годфри думал, что верховный король Рори О'Коннор будет весьма доволен.
Де Клер был еще жив, когда Годфри опустил на его шею меч. Он хрипел и булькал кровью – меч Годфри пронзил ему легкое. Когда клинок, сверкнув, опустился, серые глаза сэра Ричарда де Клера застыли в этой предсмертной агонии.
Странно, но, фактически успешно завершив их миссию в Ирландии, Годфри не чувствовал восторга победы. Лишь легкое удовлетворение. И, когда занес меч над бьющимся в судороге и кашляющим кровью де Клером – холодную ярость. Перед его сознанием все еще стояли обугленные, привязанные к столбам тела, тошнотворный запах горелого человеческого мяса и ее большие, расширенные от ужаса глаза. Кроме де Клера, он убил еще многих – ярость требовала пищи, словно дикий зверь. Сейчас она улеглась, по мере того как голова в седельной сумке начала смердеть и Дориан зафыркал, протестуя против мерзкого груза. Они подъезжали все ближе к стенам города, воины приветствовали встреченных победными кличами, а Годфри с удивлением заметил, что вопреки всеобщей атмосфере триумфа в его душу закрался росток не очень радостного чувства – сожаления. Их миссия в Ирландии была закончена – благодаря его, Годфри, воинской доблести. Принц Джон успел почти возненавидеть эту странную и опасную землю со странными и опасными людьми, и через несколько дней они направят паруса к английским берегам. Но Годфри было мало одержанной победы. Эта победа была не полной, и он не все завоевал.
Безумие, подумал он, подставляя лицо солнцу, и усмехнулся. Сэр Годфри Гизборн никогда не проигрывал.
Когда он бросил отрезанную голову де Клера под ноги королю Рори О'Коннору, по залу прокатился восхищенный гул. Он поклонился королю и выпрямился во весь рост, позволив себе улыбку. Лицо старого короля просветлело, увидев изувеченные останки поверженного врага. Ричард де Клер был основной угрозой, и теперь с ним было покончено. На улыбку Годфри ответил принц Кэтал, все еще очень бледный и не принимавший участия в финальной битве из-за полученной раны. Его лечила Деирдре своими травами, и сейчас он стоял, опершись о руку сестры. Ее глаза засверкали, когда она увидела голову де Клера, брошенную к трону сэром Годфри. Она слегка кивнула ему, и этот маленький, еле заметный жест лишь укрепил Годфри в его решимости.
Король Рори поднялся с трона.
- Сэр Годфри… - его торжественный голос гулко раскатился под сводами большого зала. В нем была сила и мощь, которую ирландский вождь вновь обрел с воссоединением своей семьи и победой над своим врагом. – Я не буду кривить душой и говорить, что наш народ испытывает великую любовь к англичанам. Но ты показал себя храбрым и доблестным воином. Храбрость, доблесть, сила в бою заслуживают уважения – и восхищения. Ты собственноручно сразил предателя, принеся нам его голову и тем окончив кровопролитие и смуту, творившиеся в Ирландии его именем. Ты спас в бою жизнь моего сына, Кэтал рассказал мне об этом. И ты спас мою дочь от ужасной смерти. Я в долгу перед тобой, сэр Годфри Гизборн. А О'Конноры всегда платят свои долги. Слово короля и рыцаря, я дам тебе любую награду, какую пожелаешь.
У Годфри перехватило дыхание. Это было слишком легко. Нет, ничего здесь не было легко, напомнил он себе, и это полнейшее безумие. Тем не менее, во всем теле он почувствовал чудесную легкость, и кровь заструилась по жилам быстрее.
- Благодарю вас, ваше величество, - он склонил перед О'Коннором голову, - за признание моих заслуг. Я рад, что смог оказать услугу вам и вашей семье. Я благодарен за столь щедрое предложение награды – и прошу у вас руку вашей дочери, леди Деирдре О'Коннор.
В зале стало очень тихо. Все множество собравшихся людей мигом замолчало, прекратился шепот, взволнованные победой голоса в момент оборвались. Стало слышно, как где-то под потолком жужжала муха. Рот принца Джона открылся, затем закрылся. Король Рори сдвинул брови, а Кэтал покачнулся. Деирдре смертельно побледнела и поднесла руку к лицу.
- Я понимаю, что моя просьба может показаться вам слишком дерзкой, - продолжил Годфри, пока все они не успели опомниться. – Но – позвольте мне говорить откровенно, ваше величество – я молочный брат принца Джона и самый приближенный человек к единственному наследнику английского престола, - он бы мог сказать им большее. Но на то было не время и не место. К тому же, он не знал точно, как бы ирландцы отнеслись к нему, открой он им тайну своего рождения, уже не говоря о том, что это было бы прямым оскорблением принцу Джону… - Уверяю вас, вы заключаете выгодный союз для вашей дочери. В свою очередь, я обещаю вам, что леди Деирдре получит обращение, достойное принцессы крови. Победа над общим врагом, де Клером, укрепила отношения между нашими двумя народами. Давайте же скрепим этот союз еще тверже, узами брака.
- Вы, англичане, хитростью берете у нас то, что не можете взять силой… - проговорил Рори О'Коннор, тяжело опускаясь на трон. – Но я дал слово рыцаря и короля. Моя дочь, леди Деирдре, будет твоей женой, сэр рыцарь.

***

Пламя свечи неверно освещает комнату, на стенах пляшут тени. Она стоит около большой кровати, скрестив руки на груди, прищурив глаза и сжав губы, во взгляде вызов. Годфри думает о том, как она красива, с волосами, распущенными по плечам, темнеющими на расшитым золотом белом платье, и не может поверить, что теперь она принадлежит ему.
- Говорят, что ты взял меня в жены, для того чтобы держать меня английской заложницей в Лондоне и контролировать моего отца и брата, - бросает она.
- Ты этому веришь? – он поднимает бровь.
Деирдре вздыхает и качает головой.
- Нет… я умею читать в сердцах.
Он в два шага подходит к ней и обнимает ее. Она вздрагивает, ее плечи очень напряжены.
- И что же ты можешь прочитать в моем? – шепчет он.
- Страсть… желание обладать мной, - она отводит глаза.
Он опасался, что после объявления о ее замужестве эта свободолюбивая и сумасшедшая дикарка сбежит. Она не сбежала, и сегодня она стала его женой, леди Гизборн, и сейчас она в его объятиях. Это должно означать, что этот брак был ей по душе… наверное. Хотел бы он читать в ее сердце.
Он медленно стягивает платье с ее плечей. Под ним она одета лишь в простую белую рубашку, это напоминает ему об их ночи в пещере, близость ее тела кружит ему голову. Он притягивает ее к себе, лаская ее тело под грубоватой тканью рубашки, она не сопротивляется, но дрожит.
- Ты никогда не делала этого прежде, верно?
Она кивает. Она вновь напоминает ему ребенка, и это вызывает в нем прилив нежности и готовности защищать ее во что бы то ни стало, смешанный с острым желанием.
- Не бойся… - мягко шепчет он ей, поглаживая ее плечо.
Она вскидывает голову и прищуривает глаза.
- Я не боюсь.
Годфри усмехается. Конечно, как же он забыл, она ничего не боится, даже быть сожженной заживо на костре, тем более первой брачной ночи.
Она снова складывает руки на груди, в этом инстинктивном защитном, таком трогательном и наивном, жесте, ветер из окна шевелит ее темные волосы. Она вся напряжена и напоминает маленького загнанного в угол дикого зверька, только глаза сверкают. Нет, так не пойдет… Он нежно касается ее волос.
- Деирдре… я не хочу брать тебя силой.
Она опускает ресницы, и на губах появляется легкая улыбка.
- Тебе не придется брать меня силой…
Смысл ее слов доходит до него мгновенно вспыхивающим жаром во всем теле. Он привлекает ее к себе, целует ее губы, она приоткрывает их и робко отвечает на его поцелуй – как тогда, в пещере, когда она забыла про свою выдержку и холодные стены гордости, которые она возвела вокруг себя, и на мгновение отдалась его ласкам… Внизу у него все мгновенно твердеет, как камень, он скользит руками под ее рубашку, прикасаясь наконец к восхитительным изгибам ее тела, как он так давно мечтал, о чем видел мучительно-прекрасные сны. Годфри стягивает ее рубашку через голову и отбрасывает в угол, вместе со своей одеждой. Она поеживается, в комнате от открытого окна прохладно, на белой обнаженной коже выступают гусиные бугорки, соски твердеют. Он подхватывает ее на руки и несет к кровати, осторожно опускает ее на их брачное ложе между покрывал и шкур.
- Я сейчас согрею тебя…
- Годфри… - ее взгляд падает вниз, на то, какой он возбужденный, твердый и большой там, и она улыбается.
Он опускается на подушки рядом с ней, лаская ее тело, покрывая всю ее поцелуями, его губы спускаются от ее шеи к ложбинке между грудей, он целует нежную кожу одной груди, накрывая другую рукой – она небольшая и упругая, и полностью помещается в его ладони… когда он ловит ртом один ее сосок, обводя его языком, его губы и зубы дразнящее втягивают его внутрь, она ахает и выгибается навстречу его прикосновениям… Напряжение становится почти нестерпимым. Он опускает руку вниз, проводя ладонью между ее бедер, что вызывает у нее еще один судорожный вздох… его пальцы мгновенно становятся мокрыми, его наполняет восторг от этого доказательства, что она хочет его… Годфри опускается на нее, опираясь на локоть на постели, она обнимает его за шею и привлекает к себе, нежно проводя ладонью по затылку его бритого черепа. Ее запах пьянит его, желание сводит его с ума, он так напрягся, что это почти вызывает боль. Не в силах больше терпеть, он разводит ее бедра… когда он входит в нее, лишая ее невинности, она слегка прикусывает губу, и по ее глазам он видит, что ей немного больно… Ему приходится сдерживать свою страсть, которая кричит в нем наброситься на нее и яростно любить ее, он двигается осторожно и медленно, чтобы не причинить ей еще большую боль. Она такая влажная, узкая и горячая там, внутри, обхватывая его плотным, тесным кольцом, что приносит невыразимо острое наслаждение, он чувствует, что готов вот-вот взорваться, но сдерживает себя, так как хочет, чтобы наслаждение испытала и она. И это желание было не напрасным. Она оказалась действительно сделанной из огня, когда первая боль прошла, ее тело стало сладостно отзываться на его любовь, в глазах загорелся огонь, ногти стали вонзаться в его широкую спину, но он не чувствовал этого, отдаваясь нахлынувшей страсти все быстрее и сильнее, у него помутнело в глазах, когда ее внутренние потаенные мышцы стали сжиматься вокруг него… Когда с глухим стоном он излился в нее, она закричала, обхватывая его своими бедрами, и он накрыл ее рот своим, обессилев от прокатившегося по телу пульсирующего наслаждения.
Потом он нежно обнимал ее одной рукой, и она лежала прижавшись к нему, касаясь кончиками пальцев темных завитков волос на его груди.
- Знаешь… это было не так уж и неприятно, - проговорила она сонно.
- Это комплимент, - усмехнулся он, поглаживая ее плечо.
- Вообще-то, это было даже весьма приятно, - прошептала она, и он почувствовал в ее голосе улыбку.
- Я рад, - шепнул он, крепко прижимая ее к себе, гладя ее спину, чувствуя неизведанное до сих пор и пронзительное счастье, оттого что она его, она принадлежит ему, она его жена, и никто больше не сможет забрать ее у него.
Они заснули вместе, обессиленные любовью, обнимая друг друга среди теплых медвежьих шкур, и проснулись наутро только тогда, когда солнце встало высоко над окнами замка и засветило солнечными лучами им в глаза.

***

«Колдовство и святость более чем реальны. И в том, и в другом случае это прежде всего экстаз, прорыв из трясины обыденной жизни».
Люси отложила книгу Артура Мейчена, задумавшись о красиво сказанных словах. Это было вполне в духе того, чему учил ее Генри – Мейчен приравнивал демонов к ангелам и воспевал в своих книгах Зло. И с колдовским экстазом Зла она тоже была знакома уже не понаслышке, после их безумных магических ночей, полных тьмы и страсти. Эта книга была одной из списка, что он выдал ей. Образы из этой темной литературы не переставали являться ей в снах, но она уже перестала воспринимать их как кошмары и даже научилась находить в них некоторую приятность, особенно когда он просил ее рассказывать их, и она дрожащим голосом вспоминала свои видения, прижавшись к нему.
- Тебе нравится книга? – раздался вкрадчивый низкий голос за ее креслом. Она резко обернулась от письменного стола и увидела его, стоящим прямо позади нее и опирающимся на полку со старинными пергаментами. Он улыбался.
- Генри… ты испугал меня, - она улыбнулась ему в ответ. Она не думала, что он придет искать ее в эту комнату древностей библиотеки, и не ожидала, что кто-то нарушит здесь ее покой. – Как ты умеешь так незаметно подкрасться? И да, мне нравится книга, которую ты дал мне… Она жутковата, но в ней есть какая-то особая болезненная и завораживающая красота.
- Как и в самой Тьме, дорогая, - его темно-зеленые глаза блестели, и это живо напомнило ей о нынешней очередной яростно-страстной ночи, так что она покраснела и опустила глаза. Он наклонился к книге и перелистнул страницу. – Я люблю еще вот эту фразу… «Зло в своей сущности есть нечто сокровенное – страсть, овладевшая отдельно, индивидуально взятой душой». Как красиво и как правдиво сказано… ты согласна с этим, моя дорогая Люси?
- Сказано очень красиво, без всякого сомнения. Но, Генри, я плохо разбираюсь в вещах такого рода…
Он рассмеялся… листая книгу, он наклонился почти вплотную к ней, и его бархатный смех звучал у самого ее уха. Ей казалось, что они познали друг друга всеми мыслимыми способами, которыми только могут познать друг друга мужчина и женщина, но все равно его близость вызывала в ней огромное волнение.
- Мой ангел, но ведь ты – страсть, овладевшая моей душой. По определению мистера Мейчена, это делает тебя злом, не так ли?
- Я не знаю… - прошептала она, улыбаясь. Он всегда загонял ее в тупик логическими каламбурами и изящно закрученными фразами, и наслаждался ее замешательством. – Но ведь ты называешь меня ангелом.
- Да… Но ведь демоны – это падшие ангелы, - шепнул он ей в ухо, слегка касаясь его губами. Как всегда, от этого биение ее сердца мгновенно участилось.
- Что ты еще читала? – его голос ласкал ее, пальцы коснулись пряди, выбившейся из убранных наверх волос.
- О… вот это… я как раз хотела показать тебе, - голос Люси был слегка сбивчивым, в то время как она достала исписанную книжечку в кожаном переплете.
- А, так ты нашла тетрадь с записями моей бабушки, леди Жезебель! Ее изыскания должны были тебе понравиться… ведь тебя заинтересовала легенда моих предков сэра Годфри и леди Деирдре, - улыбнулся лорд Блэквуд. – Вообще, леди Жезебель Брэнд была весьма замечательной дамой. Она многое могла бы порассказать о Зле, страстно овладевшем человеческой душой… Иногда мне до сих пор ее не хватает.
- Я еще нашла вот это… - Люси раскрыла ладонь. В ее руке лежал круглый серебряный амулет с драконом. – Это тоже принадлежало твоей бабушке?
При виде амулета его взгляд заблестел.
- Нет… он принадлежал моему деду, мужу Жезебель, который привез ее с собой из Португалии домой, в Англию и этот замок. Это очень ценная вещь, Люси. Древний защитный амулет, он обладает магической силой и передается в нашей семье из поколения в поколение.
- Значит, ты должен носить его, не снимая, - улыбнулась Люси, сжав его руку. – Я хочу, чтобы с тобой никогда не случалось ничего плохого.
- Да, он скоро понадобится мне… - тихо сказал он. Он обнял ее со спины, положив ей руки на плечи. – Как бы тебе понравилось поехать со мной в Лондон?
- В Лондон… - они обсуждали это и планировали поездку, но его вопрос был задан так неожиданно, что она не знала, что сказать. Конечно, ей хотелось побывать с ним в великой столице Британской империи, но ей было так хорошо с ним и здесь, и перспектива перемен немного страшила ее. – Ты хочешь ехать уже сейчас? Конечно, мне хочется… но, Генри, я абсолютно счастлива и здесь…
- Я достаточно долго скрывал тебя, моя маленькая фэйри, - он погладил ее по щеке, его пальцы медленно пробежали по ее шее. – Лондон должен увидеть леди Блэквуд.

***

- Возьми Щит Деигре с собой, - Кэтал снял со своей шеи серебряный амулет и протянул его сестре. На следующий день она должна была отплыть в Англию вместе со своим мужем, рыцарем сэром Годфри Гизборном. Они решили проститься сейчас, накануне, чтобы им никто не мешал. С самого детства они были неразлучны, и Кэтал не представлял себе, каким будет существование в Таре без нее. Это было все равно что представить, что с завтрашнего дня ему придется жить без одной руки или ноги.
Она отстранила его руку.
- Он принадлежит тебе по праву, Кэтал. Ты наследник Дракона.
- Деирдре! Ты отплываешь в Англию, навеки покидая родную землю, чтобы жить среди чужих и враждебных нам народов! Ты должна взять его. Один раз ты уже чуть не погибла по моей вине, и я не хочу, чтобы это повторилось! Прошу тебя, сестра, возьми этот амулет. Пусть он хранит тебя вдали от дома… и, глядя на него, ты будешь вспоминать зелень наших лесов, величие Тары, любовь нашего отца и мою, и то, что ты ирландская принцесса и в жилах твоих течет кровь Дракона.
- Значит, Щит Деигре покинет Ирландию, которой он принадлежит, - вздохнула Деирдре, сжав ладонь вокруг амулета.
- Как и ты, сестренка… - Кэтал обнял ее. – Мне будет очень тебя не хватать.
- И мне… - прошептала она. Ее большие темные глаза увлажнились, но она быстро заморгала, не желая показать слезы.
- Ты несчастна, Деирдре? – принц сжал ее за плечи. – Он увозит тебя против твоей воли? Только скажи, и я заберу тебя, туда, где англичане никогда тебя не найдут, наши леса встретят их лишь стрелами и смертью… я посажу тебя на Лоннасклеха и увезу прямо сейчас, под покровом ночи, только одно слово, сестра…
- Он мой муж, - улыбнулась она. – И он не увозит меня против моей воли, Кэтал. Я скорблю, что мне придется покинуть нашу прекрасную землю… но не скорблю, что стала женой сэра Годфри. Он благородный и доблестный рыцарь, как и сказал отец.
- Пусть твой доблестный английский рыцарь обращается с тобой, как того требует твоя королевская кровь, и защищает тебя всецело! – нахмурился Кэтал О'Коннор. – А не то я соберу армию и отправлюсь на Лондон, чтобы еще раз выбить его из седла!
Деирдре рассмеялась и сжала руку брата.
- Он это и делает, Кэтал, - тихо сказала она, и ее глаза блеснули.

***

Их корабли были уже готовы к отплытию, принц Джон, поднимаясь на борт, презрительно скривил губы на провожавший их почетный эскорт. Наследник английской короны был очень недоволен опрометчивым, как он считал, поступком сэра Годфри.
- Годфри, зачем же было жениться на дикарке из варварского племени?! Фи, друг мой… Ты хоть представляешь ее, с ее полным отсутствием манер и воспитания, в обществе благородных лондонских дам?
- Разумеется, мою жену сложно сравнить с вашей супругой, мой принц, - сказал Годфри, почтительно наклоняя бритую голову, чтобы скрыть усмешку. Он знал, что скрытый под учтивостью укол попадет в больную точку, Джон терпеть не мог свою жену Изабеллу Глостерскую, которую сосватала ему мать – но Годфри было неприятно, что принц отзывался о Деирдре, его Деирдре, в такой манере.
Принц бросил на него мрачный взгляд исподлобья.
- Если ты так ее желал, мог взять ее силой… зачем же было жениться?
- В этом случае, ваше величество, я бы рисковал проснуться наутро с перерезанным горлом, - усмехнулся Годфри.
- А так ты рискуешь выставить себя посмешищем в Лондоне, да и меня заодно, - проворчал Джон. – Хорошо, что Ричард не взял тебя в свой крестовый поход, ты нашел бы там сарацинку и объявил бы ее леди Гизборн!
Джон в плохом настроении был несносен, но настроение Годфри не могло испортить даже это. Он возвращался из Ирландии с сокровищем, и предвкушал в Лондоне отнюдь не насмешки, а восхищение своим трофеем. Что же до Джона, его обида капризного ребенка лишь вызывала у Годфри тайное злорадство, он слишком много претерпел по вине «лучшего друга» в одной Ирландии, не говоря уже об остальном.
Но Джон вылетел у него из головы сразу же, как только он увидел хрупкую фигурку на палубе, закутанную в дорожный плащ, отороченный мехом. Деирдре смотрела на берег не отрываясь, когда корабль поднял якорь и тронулся, ее взгляд был прикован с исчезающим зеленым берегам. Годфри подошел к жене и обнял ее, она с благодарностью посмотрела на него, но грусть в ее глазах не исчезла.
- Я никогда не бывала так далеко от дома… - прошептала она. Сжимая ее руку, он почувствовал легкий укол вины, что увез ее навсегда от ее любимых зеленых холмов и лесов, и в первый раз задумался, не было ли в словах принца Джона толики правды и сможет ли она вписаться в атмосферу лондонского двора. Но что могло ждать ее в Ирландии? Замужество с каким-нибудь полудиким местным вождем? Он, сэр Годфри Гизборн, первый рыцарь при английском дворе, мог предложить ей много большее… ведь так?
Когда они вышли в открытое море, началась качка, и страдающий морской болезнью принц Джон потребовал его к себе. Вынося стиснув зубы стоны и жалобы Джона, Годфри мог думать только о том, что ей, ни разу не выходившей в море, должно быть, сейчас гораздо хуже. Когда Джон возмутился тем, что женитьба так повлияла на его лучшего друга, что он стал до несносности неразговорчив и угрюм, и с негодованием прогнал его из своей каюты, Годфри вздохнул с огромным облегчением и поспешил к ней. Деирдре держалась лучше, чем он думал, она сидела на узкой постели каюты, обхватив колени руками и глядя в одну точку, и только лицо ее было бледнее, чем обычно. Он попытался разговорить ее, но у него это не получилось, тогда, внезапно преисполнившись нежностью и жалостью к ней, он бережно поцеловал ее, и она, к его удивлению, прижалась к нему, обвив его шею руками и дрожа. Узкая койка каюты была неудобной для супружеских ласк, но он все же нежно занялся с ней любовью, и плавное покачивание корабля, как оказалось, могло приятно в этом способствовать, заменяя стесненную свободу движений. После этого она уснула, и он мягко держал ее в объятиях, прислушиваясь к скрипу досок и плеску волн и думая о том, как встретит их Лондон.